Мои 99 процентов

Джейми вешает трубку. Том бросает телефон на кофейный столик и откидывается назад. Мои ноги под одеялом оказываются прижаты его бедром.

– Современный винтаж, – произносит Том задумчиво. – Барретт против Барретта. Даже и не знаю, как я буду выкручиваться. Ты же понимаешь, что я могу порадовать только одного из вас?

– Просто ты должен решить, кого из нас ты больше хочешь порадовать. Подсказка: это я.

Я улыбаюсь ему. В его глазах зарождается сомнение, и я улыбаюсь шире, умильнее. Даже нос морщу, изо всех сил изображая из себя маленькую избалованную сестричку.

– Мне действительно нравится тебя радовать, – признается он ворчливо, и я немедленно воспаряю духом.

Три процента! Я чувствую себя как покупатель, который пришел в магазин и оказался миллионным по счету.

– А почему Джейми намекал на какой-то секрет? Мне ты можешь рассказать, ты же знаешь.

Том забирает у меня пустую коробку из-под вафель, но я успеваю выхватить оттуда контейнер с сиропом и выпить остатки. Судя по выражению его лица, выглядело это отвратительно.

– Ты заработаешь диабет, – произносит он слабым голосом. – Или останешься без своих идеальных зубов.

Идеальных?

– Оно того стоит.

– В том, что касается этого ремонта, никаких секретов у меня нет. Я буду предельно откровенен с вами обоими.

Его взгляд устремлен на мои губы. Я облизываю их. Они сладкие. Я словно вся налита свинцовой тяжестью. Том по-прежнему сидит на моей ноге, и я даже не знала, что это фетиш, но, с другой стороны, что я вообще знала еще две минуты тому назад? С трудом усаживаюсь, чувствуя, как напрягаются до дрожи мышцы живота, и немедленно понимаю, что это была ошибка, потому что теперь мы сидим практически вплотную друг к другу.

– Ты по-прежнему живешь на объектах, которые ремонтируешь?

– Да, я привез с собой палатку и все необходимое. – Проходит секунда, и он проводит ладонями по своим коленям, как будто вытирает пот. – Джейми сказал, ты что-то себе проколола?

– Да, и это было больно, как черт знает что!

Он не спрашивает, где именно у меня пирсинг. Это явно дается ему нелегко.

– Я думал, в твоей жизни было достаточно иголок.

– Мне понадобилась еще одна.

Авантюру с пирсингом я затеяла очертя голову, предвкушая очередную проверку сердца и воображая, какой крутой я буду на ней выглядеть. Больно было так, словно мне прокололи все тело и душу в придачу, и это было наслаждение, потому что в момент этой жгучей боли у меня не было сил думать ни о кольце с бриллиантами, ни о ссоре с братом.

И потом, это потрясно выглядит. Серебро на розовом – чумовое сочетание!

Том ломает голову над тем, что же я все-таки проколола. Я знаю это. Пора выводить Меган обратно на сцену.

– А как Меган относится к тому, что тебя вечно нет дома? Наверное, ей это не по душе, – заключаю я без паузы.

– Ей все равно, – без малейшего намека на горечь отзывается Том. – Она к этому привыкла.

– Если бы ты был моим, – говорю я, и эти слова производят на него эффект электрического удара, потому что он резко выпрямляется, – мне бы это не понравилось. Ну, ты же знаешь, что я за человек.

– А что ты за человек? Я понятия об этом не имею, – добавляет он, когда я бросаю на него скептический взгляд.

– Какая я с большинством мужиков? Да мне вообще наплевать, живы они или мертвы. А вот ты – совсем другое дело…

Я смотрю на два пустых стаканчика из-под кофе и думаю о том, какой же он добрый. Мне хочется в благодарность сказать ему правду.

Мысль о том, как миллионы людей – включая меня саму – злоупотребляют его добротой, доводит меня до белого каления.

Мне хочется идти на два шага впереди него, куда бы он ни пошел, бульдозером утюжа ему дорогу, чтобы была чуть менее ухабистой. Если бы он ночевал на своих объектах и был бы моим, я ночевала бы вместе с ним в палатке. Всю ночь, каждую ночь, под свист ветра и стук дождя. И я никогда не позволила бы другой женщине сидеть к нему так близко, как сижу сейчас я. Меган вообще в своем уме, если позволяет такому мужчине разгуливать без присмотра?

На месте Меган я отметелила бы меня за то, что позволила себе сидеть к нему так близко, что чувствую запах его кожи. Он пахнет, как желания, которые загадываешь, задувая свечки на именинном торте. Никогда в жизни я не испытывала даже намека на собственнический инстинкт по отношению ни к одному другому мужчине, но Том Валеска? Это чувство мне приходится усилием воли удерживать внутри себя, крепко взнуздав, потому что у меня нет на него никаких прав.

Может, он не единственный пес-оборотень в наших краях.

Видимо, все эти мысли в какой-то степени отражаются у меня на лице, потому что Том моргает и сглатывает. Он пытается игнорировать то невысказанное, что висит в воздухе между нами. Это потому, что он хороший парень. Мой мозг хочет, чтобы он и дальше продолжал им оставаться. Но вот мое тело хочет, чтобы он подхватил меня на руки и впечатал в стену. В подоконник. В пол. В кровать.

Надо спасать ситуацию.

– Ой, вот только не надо. Ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было. А теперь колись давай, что за секрет?

– Это будет не лучшая идея, поверь мне, – произносит он осторожно.