Мои 99 процентов

– Знаю-знаю. Но если это будет так приятно, может, стоит позволять тебе со мной нянчиться. Совсем немножечко. Изредка, когда никто не видит.

– Только не надо пудрить мне мозги. – Он привлекает меня к себе, проводит рукой по моей спине и обхватывает ладонью мою голову. – Я в состоянии понять, что судьба подарила мне уникальный шанс, когда его вижу.

Он всегда был умнее меня.

– Но нянчиться со мной можно только тебе, – шепчу я. – И никому больше.

– Мне трудновато будет с тобой нянчиться, когда ты будешь в другом полушарии.

Я думаю о зале вылета в аэропорту, и эта мысль почему-то больше не будоражит мою кровь так, как раньше. Маршруты автобусов, поездов и самолетов разветвляются в моем воображении из каждого международного аэропорта, в который мне доводилось прилетать. И мысль об этом не вызывает у меня ничего, кроме усталости.

– А тебе разве не хочется повидать мир?

– Дарс, я не такой отважный, как ты. Когда я возьму отпуск, то начну с малого. – Он застенчиво улыбается, как будто ему неловко за свою глупость. – Самым близким подобием отпуска за всю мою жизнь был пляж перед домом твоих родителей. А я даже ни разу не окунулся. Наверное, для человека вроде тебя это очень грустно. – Он отстраняется от меня. – Может, мы с тобой как-нибудь даже сможем куда-нибудь выбраться вдвоем, пока ты не уехала.

Этого я не ожидала.

– Чем бы ты хотел заняться?

– Даже не представляю. Я уже очень давно ничего такого не делал. Но из всех, кого я знаю, ты самая лучшая кандидатура на роль моего учителя. Давай просто сходим куда-нибудь выпить. Как-никак, ремонт идет уже две недели, есть что отметить. К тому же у меня к тебе серьезный разговор.

– О господи! – Я застываю от ужаса. – Выкладывай прямо сейчас.

Он качает головой:

– Доверься мне.

Наше свидание понарошку назначено на вечер. Том хочет о чем-то со мной поговорить, и я считаю, что это что-то важное, связанное с сексуальным дурманом, в котором мы с ним оба пребываем. Никогда еще в жизни я так не нервничала в ожидании мужчины.

Он беседует о чем-то с какими-то мужиками, стоя рядом с домом. Все, как по команде, задирают головы и смотрят на крышу. Мне сложно свыкнуться с тем, что мой дом – новый групповой проект. Один из них что-то говорит, и Том оборачивается в мою сторону.

– Да, эту девушку лучше не заставлять себя ждать, – слышу я его ответ. – Позвоните мне, если возникнут какие-то проблемы.

– Не заставляй меня тебя тащить! – кричу я ему.

– С нее станется, – замечает Том со смехом.

Они пожимают друг другу руки, и вот он уже идет ко мне по дорожке, в чистой одежде «на выход», и я думаю о том, как ему идет быть взрослым.

В подростковом возрасте он был милым и безыскусным и даже не догадывался о собственной привлекательности, хотя, когда он вылезал из бассейна, все до единой девчонки – и некоторые ребята – на трибунах выключали музыку и подавались вперед. Если подумать, я была без ума от него.

А теперь он вымахал совершенно громадный, и я никак не могу привыкнуть к тому, какая у него фигура, аккуратно упакованная во всю эту одежду. У него впалый живот под поясом ладно сидящих джинсов, и на каждом его шагу грубая ткань туго обтягивает бедра. Господи, какая же длинная эта дорожка! К тому времени, когда он доходит до меня, мне нужен дефибриллятор.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Угу. Все в полном порядке. Чем это они там заняты? – Я с подозрением смотрю на лестницы, прислоненные к стене дома. – И вообще, что они делают здесь в субботу? Это странно.

– Оценивают состояние дома. – Он увлекает меня за собой по дорожке. – Мы им тут не нужны.

– Слава тебе господи! Потому что я намерена вывести тебя в люди хорошенько повеселиться.

Забавно, но я почти ощущаю рядом присутствие Лоретты. Кажется, стоит только повернуть голову, как я увижу бабушку у входа и почувствую на себе ее внимательный взгляд. Меня вдруг охватывает гнев. Она сказала мне, чтобы я отпустила его. Она купила мне билет на самолет. Что во мне было такого ужасного, что меня непременно надо было услать прочь? Пока я не навредила этому прекрасному, чистому человеку?

– Давай возьмем такси. Кажется, я никогда в жизни не видела тебя даже капельку пьяным.

Пытаюсь представить, что будет, если его самоконтроль хотя бы самую малость ослабнет. Получится ли вытащить его танцевать? А целоваться?

– Мне завтра утром рано вставать, – говорит он, как говорит каждый божий вечер.

Его рука ложится на мою талию, меня слегка приподнимают и усаживают на пассажирское сиденье, и не успеваю я опомниться от его неожиданного прикосновения, как мы уже едем по Марлин-стрит.

Он бросает на меня взгляд:

– Пожалуйста, только не говори, что мы едем в твой бар. Я хотел бы сегодня остаться в живых.

– Мы поедем в бар «У Салли». – Я указываю направление, и он подчиняется. – Там мы немного выпьем, а потом сможем попрактиковаться флиртовать с незнакомцами. Только если я кого-нибудь убью, сам будешь договариваться, чтобы меня выпустили под залог.

Он смеется, и я принимаюсь переключаться с радиостанции на радиостанцию. Во всех песнях поют про сердца.

– Звонил ли тебе сегодня мой братец?