Мой ад – это я сам

Волшебница была поражена. В замешательстве она вышла из своего гранитного замка и долго смотрела на звезды, которые, словно глубоководные скаты, мерцали в бездне Мирового Небесного океана. Неожиданно ей показалось, будто одна из них подплыла к ней поближе. И тогда Хиона протянула руки, ей захотелось ухватить зазевавшуюся золотую звездную рыбку за хвост и почувствовать, как та начнет вырываться, пытаясь выскользнуть из ее теплых ладоней. Грустно вздохнув, она подумала:

– Кара земная женщина, земная мать и земная королева! И этим все сказано. Что ж! Ей лучше знать, чего достойны эти люди у нее там, внизу. Особой тревоги за них я не испытываю. Они не погибнут. Я отпустила им очень долгую жизнь. Возможно, была не права, перестаралась… Однако, интересно будет взглянуть на последствия подарка жесткой земной правительницы своим взбунтовавшимся подданным! Клянусь, мне это любопытно!

… На рассвете Кара, поудобнее устроившись у серебряной чаши фонтана, опустила в нее свой изумрудный перстень. Она хотела видеть все, что произойдет в поселке, не пропустив ни одной детали. Самое удивительное, что Хиону тоже заинтересовал этот спектакль. Впервые за время своей власти над Снежным Поясом Земли, она решила отдохнуть. Волшебница даже уговорила мужа поехать вместо нее проинспектировать дорогу. Эв был рад не только заняться новым делом, но и прокатиться с ветерком – ему уже надоело ухаживать за конями, на которых он никогда не ездил сам.

С первыми лучами солнца Эвер в снежной упряжке покатил по облачной дороге, а Хиона осталась дома, направив луч своей звезды на Бирюзовое Плато. Она была взволнована, потому что не знала, какое действо откроется ее глазам. В нем ее интересовали все женщины, а больше всех сама королева-мать. Волшебница увидела Кару в красивом вечернем платье, расположившуюся в удобном кресле около чаши и услышала, как та тихо произнесла:

– Что ж, подружки-ровестницы! Посмотрим, как вы посмеетесь, когда встретитесь. Станете издеваться, как надо мной или отнесетесь друг к дружке с сочувствием? Ну, а ваши “воспитанные” детки… Как поведут себя они? Обзовут нечистью или промолчат, не желая обидеть? С особым интересом послушаю, что скажут ваши помолодевшие мужья. Лишатся дара речи от отвращения, обругают за обман или ослепленные любовью не заметят ни каких перемен?

Хиона отошла от своего луча и задумалась. Только сейчас, впервые после Преображения она поняла какой, по земным меркам, царский подарок сделала своим подданным, и насколько бездарно они им распорядились.

– Неблагодарные! Не пожелали выполнить один-единственный мой наказ – воздавать почести тому, кого я оставила своим наместником. И теперь по их милости в долину пришли ненависть, нищета и разбой! Пожалуй, Кара права, пора гнать этих грабительниц с Плато!

Хиона подошла к лучу и увидела на площади ораву перепуганных плачущих детей. Они жались к мужчинам. Те угрюмо переминались с ноги на ногу, перекидываясь ничего не значащими словами. Женщин на площади не было. Они сидели дома и никуда не выходили.

– У дам шок, их, видимо, не дождешься, стесняются, – решила Хиона. Взглянув на Кару, она увидела, что та сидит и посмеивается:

– Похоже, это только начало! Жаль, действие развивается чересчур медленно. Скорее всего, основные события развернутся завтра. Придется Эверу снова поработать на Снежном Поясе, а мне остаться дома: противостояние на Плато набирает силу, и мне необходимо за этим приглядывать. Вероятно, сегодня там ничего серьезного не случится, – подумала Хиона и погасила луч своей звезды.

Королева так не считала. Она ждала, напряженно вглядываясь в неподвижную гладь серебряной чаши, и не ошиблась. Примерно через час дети, с трудом успокоившись, убежали в горы, а мужчины избегая смотреть друг другу в глаза, направились на работу. Однако ни один из них до своего поля не дошел. В полной растерянности они разбрелись, кто куда. Поселок опустел, воцарилась тишина. Вот тогда-то и начали выползать на свет те, кто до вчерашней ночи считал себя абсолютным совершенством. Стыдливо закутавшись с головой в мужские плащи, в портьеры и скатерти, оставшиеся еще со времен царицы Хионы, женщины робко вылезли из своих покосившихся домов. Они с ужасом взирали друг на друга и думали:

– Ну до чего же у всех страшные рожи! А как отвратительны эти серые космы, торчащие из-под накидок… Господи! На Земле можно было бы хоть подкраситься, одеться по-человечески. А здесь? Столько лишений ради вечной юности, и все напрасно! Пробил час Истины. Кто-то тихо прошипел:

– Это Гарм, это все проклятый Гарм! Мерзкий колдун!

Женщины посмотрели друг на друга и вопли дикой, животной ненависти к принцу огласили долину. Визжали, как бездомные кошки! Плащи, портьеры, скатерти полетели в кусты. В воздухе замелькали тощие, с болтающейся кожей, голые руки; затряслись, словно иссохшие пеликаньи мешки, шеи; задрожали отвисшие, морщинистые щеки; перекосились брызгающие слюной сморщенные рты, обнажая вспухшие десна с редким частоколом гнилых зубов. Воистину, это было чудовищное зрелище.