Мой Афган. Записки окопного офицера

Рассказываю, как погиб их сын, что погиб в реальном бою недалеко от города Чарикар, что посмертно представлен к ордену «Красной звезды». Еще, что-то говорю матери о войне, о сыне, слезы, материнские слезы, ничего подобного я в жизни не переживал, не видел. У меня состояние, даже не знаю, как его описать. Идем с отцом на кухню, пьём водку, поминаем сына, водка меня не берёт. Тут отец погибшего неожиданно предлагает мне прокатиться на его ВАЗ и даёт ключи. Я всё понял, взял ключи и вышел из квартиры. Понял, что они будут распаявать«цинк», чтобы удостовериться, что это их сын! Меня об этом предупреждали представитель военкомата, что, мол, это обычная практика для «груз 200» прибывающих из Афгана. Вышел на улицу, нашёл какое-то кафе, заказал водки, закуски, выпил, закурил. А у самого мысль одна, хоть бы так всё «ровно» было, чтобы точно был их сын. Хотя я знал, как он погиб, но всё равно на душе было как-то неспокойно, пасмурно, спиртное никак не лечило мою душу. Часа через три возвратился, в квартире множество родственников, друзей. Смотрю, печать естественно сорвана, доски соответственно сняты. Мать говорит: «Будем хоронить в нормальном гробу, по-христиански». Я ответил, что не против. Похороны завтра днем, военкомат все решил с местом для захоронения. Ночевал в военкомате. С утра мы уже были у родителей, опять поминали с отцом погибшего сына. Похороны, за гробом идёт народ, наверное, человек сто. Кладбище, священник, свежевырытая могила, залпы почетного караула. Всё это для меня проносится каким-то одним эпизодом. Похоронили. Прощаемся с родителями, родственниками. Приехали в военкомат, опять выпиваем, вечером представители Бийского военкомата меня посадили на поезд Бийск-Новосибирск. Пока был десять суток дома – никак не выходил из головы этот «груз 200», похороны этого молодого пацана, рука сама непроизвольно тянулась к стакану.

Я убит под чужою горой,
В Чарикаре – столице Парвана
И досрочно вернулся домой
На истрепанных крыльях «тюльпана».
Мне досрочно к чему? Лучше в срок,
Но судьба по-иному решила,
Только мама всё бредит – сынок!
Да сестренка взрослеть поспешила.
Убивать никого не хотел,
Я не выстрелил даже ни разу,
Но стрелок выбрал верный прицел
Между завтраком и намазом.
Я не помню, как каску ронял,
Помню только, что солнце в зените,
Помяните свечою меня
Не родного меня помяните.
Я молитв и сейчас не шепчу,
Я не жаловал божью обитель,
Всё равно вы поставьте свечу
И не верившего помяните.
Помяните во имя других,
Поминая слезу уроните,
Чтобы больше никто не погиб
Помяните меня, помяните…

Глава 20. Подготовка к выводу войск

Наша полковая жизнь била ключом, хотя в полку практически, кроме управления, штабных, роты связи и караула, никого не было. Все подразделения части были разбросаны по заставам в «зеленой» зоне Чарикара, Гульбахаре, Баграме. В полку бывали наездами, как правило, за письмами, да новостями о выводе, тогда весь наш ограниченный контингент, как его официально именовала наша советская пресса, жил только этим! Как я уже писал выше, любая война это испытательный полигон для новейших видов вооружений. Как-то выпало ночевать в родном полку. Смотрим в парке полностью закрытая тентом стоит что-то не наше, не полковое, старший машины – полковник. Кроме наших часовых вокруг затентованной машины свой караул из двух прапорщиков. И вот ночью слышим залпы в сторону Саланга. Часам к девяти утра этой машины уже не было, но кишлак Таджикан, в самом начале Саланга, каменный, чуть ли не сложенный из горных монолитов, горел около недели. Потом уже нам сказали, что это новая установка, огнемёт «Буратино». У меня не укладывалось вначале в голове, как это каменный кишлак может полыхать неделю.

Где-то с ноября 1988 года командование начало предпринимать более масштабные действия для осуществления вывода войск. Район Саланга, точнее всё в радиусе трёх километров от трассы, по которой будут уходить наши войска в Союз, подвергалось интенсивной бомбардировке. Собственно, всех жителей кишлаков заранее предупредили и попросили покинуть места проживания.

С замполитом полка Н.Н.Лукьяновым. Опять выдвигаемся из Джаббаля в Баграм. Осень 1988 года.