Мой ангел злой, моя любовь…

Пожелание Маши сбылось в полной мере. Анна вернулась домой из Святогорского в легком ознобе, а после, ночью, вдруг поднялся жар, началась горячка. Тут же стали готовить холодные компрессы, поставили чаю с вареньем из малины, чтобы прогнать хворь еще по дедовскому методу. Только под утро Анна смогла забыться глубоким сном, когда переменили мокрые от пота простыни, а проснулась уже почти здоровой, только слабой, как кутенок, по ее признанию.

— Вот вы сами себе наказание и выбрали за свой caprice [75]! — приговаривала мадам Элиза, кормя Анну куриным бульоном с ложки. Она говорила Анне «вы» только при посторонних или вон как ныне — когда хотела побранить. — Подумать только! Выехать в платье на голое тело! Ni foi ni loi! [76] А ваше поведение за ужином у графини? Отчего тот флирт случился с поручиком Брановым? Что вы делаете, mademoiselle Annett? Он же станет смелее оттого и придет сюда demander en mariage [77]. И что тогда? И потом — как нехорошо ты поступила с этим pauvre monsieur [78] Павлишиным! Дурно! Немыслимо! Il ne demande qu'à te faire plaisir [79], а ты с ним так зло и жестоко. Я дивлюсь тебе, ma chere. В тот раз перейдены границы, vraiment [80]. Ранее ты была просто холодна, а ныне лишь жестока и только!

Анна только молча морщилась в ответ на это. У нее все еще гудела голова, болели глаза от яркого солнечного света, что наполнял спальню. Тело ныло, словно она целый день бегала без устали, играя в горелки.

Да, она признавала, что перегнула палку в тот вечер, когда они приезжали ряжеными в Святогорское. Она сама никогда не смогла бы объяснить, что на нее вдруг нашло, когда они сели за стол. Стала игрива с поручиком Брановым, флиртовала, путь и невинно, но явно забавляясь его неожиданному смущению. Кто бы мог подумать, что этот бравый вояка, этот громкоголосый гусар, что вскружил в Гжатске не одну девичью головку, способен так алеть щеками? Стала ироничной, даже злой в своих шутках над теми, кто был с ней масками ныне, заставляя их на миг терять улыбки, опускать смущенно глаза.

Но особо досталось несчастному Павлу Родионовичу — она стала вдруг говорить, что его маска не удалась, что ни в жизнь не видела гусара, который бы не попал и с десяти шагов в цель и прочее. Близорукий Павлишин краснел и бледнел молча, а потом вдруг заблестели его глаза под стеклами очков, резко поднялся с места и вышел из-за стола, извинившись. Все неловко замолчали, пряча глаза, кусая губы от неловкости. Только графиня невозмутимо продолжала разрезать ветчину у себя в тарелке да Андрей холодно бросил в ее сторону через стол:

— Vous voilà content? [81] — его взгляд был таким, что только сейчас Анна поняла выражение, что встречалось ей порой в книгах: «убивающий взор». Этот взгляд был именно таким — пронзительным, полным ледяного презрения. Ей только и осталось, что вздернуть подбородок повыше да послать ответную улыбку, ту самую, которая так не нравилась ему. Он отвел тогда первым глаза, но отчего же тогда она чувствовала себя проигравшей в этом поединке?

Анна знала, что Павел Родионович не станет долго злиться на нее, недолго продержится розно. Она даже плакала после, когда вернулась в свои покои, вспоминая, как Павлишин поцеловал ее руку, помогая спуститься из саней у подъезда ее дома, как тихо прошептал слова извинения за свой непозволительный поступок, что поставил ее в неловкое положение. Ну, отчего он таков, думала она, глотая слезы, отчего терпит ее капризы и ее гадости? Гадкая она, злая. Нащупает слабину в ком-либо и будет пользовать, Анна знала это. Слабости — вот, что делает человека легкой добычей для боли. Потому она никогда не будет слабой.

Анне не хотелось никого видеть, даже несмотря на то, что болезнь отступила уже к вечеру следующего дня. Визитеры, что приезжали в дом Шепелевых проведать больную, с сожалением узнавали, что барышня не достаточно выправилась, чтобы принимать гостей. Только записки поднимались в ее комнаты и многочисленные карточки, корзины с фруктами, что доставляли от знакомых, с пожеланиями скорейшего выздоровления больной.

И даже в день премьеры «Орфея и Эвридики» не было известно будет ли присутствовать в театральной зале барышня Шепелева, а после и на ужине в честь долгожданного представления, что крепостная труппа репетировала еще с Филипова дня. В парадной гостиной, где собирались к назначенному часу приглашенные специальными билетами на действо, Анны не было. Было сказано, что она не вполне здорова, чтобы быть в обществе нынче вечером. Это явно огорчило многих — Андрей ясно видел это по лицам. Даже у бравого поручика, казалось, голос пропал от разочарования, по крайней мере, его громкого смеха более не было слышно в гостиной.