Мой ангел злой, моя любовь…

Андрей думал, что тогда отпустил прошлое. Именно в ту ночь у распахнутого окна, глядя на звезды в чернильной вышине неба. Но, как оказалось, нет, не сумел… не отпустил. Зимние поля с редким снегом сменялись залитыми лучами весеннего солнца просторами. Набухали и распускались почки, превращаясь в изумрудно-зеленую листву. Пробивались тонкие ростки трав на лугах, что проходил его полк переходом, или топтал при очередном бое с французом, поливая обильно кровью и вгрызаясь в них картечью.

Андрей бросался тогда в самые яростные атаки при сражениях на полях герцогства и далее — на землях Саксонии, смело шел под пули и россыпь картечи, не уклонялся от сабли. Словно смерти искал и не находил. Словно кто-то уводил его от опасностей и ранений. Именно тогда, летом 1813 года, он отказался от предложения перейти в штаб армии — завидная должность, уводящая его подальше от поля сражения.

Мария узнала об этом от новых знакомцев в гвардии, которых успела приобрести за несколько месяцев своего путешествия по землям Польши и Саксонии, и была очень расстроена. Она по-прежнему следовала за армией, то отставая от нее на время столкновений с французами, то снова догоняла, когда полк становился на временные квартиры в городах или близ них.

Мари задержалась только после Вильны на пару месяцев, выправляя бумаги, но в дальнейшем старалась держаться недалеко от пути армии. Кузина Андрея, представлялась она его сослуживцам и знакомым, следует на воды в Богемию, благо ныне это возможно. После, правда, она сказала о перемене пути назначения на одном из раутов, что давался в честь русской армии дворянином из местной знати. Мол, войдет вместе с ними в Париж, разве можно упустить такую возможность, говорила, флиртуя, с офицерами. Те тогда кричали «Виват!» и поднимали здравицы в честь «живого символа нашей виктории», а она только смотрела на Андрея поверх веера и улыбалась глазами, пытаясь пробудить в нем хотя бы толику ревности.

Рыжая лиса, не мог тогда не усмехнуться в ответ Андрей, салютуя ей издалека бокалом. Он уже не был удивлен той женщине, что видел перед собой ныне. Привлекательная лицом и фигурой, яркая и оживленная, она легко кружила головы офицеров на балах и ужинах, пытаясь показать, какой стала та девочка, бывшая вечно в тени в дом графини.

— Разве я недостойна любви? — шептала Мари как-то раз ему на балконе одного из панских усадебных домов, куда он вышел подышать из душной залы. — Взгляните на меня! Взгляните на меня не как на Машеньку, а как на Мари… посмотрите же на меня! Они все без ума от меня… так почему же вы… почему же вы нет?

— Я недостоин вашей любви, Мари, — ответил он ей тогда. — Потому что только тот, кто способен ответить на ваши чувства, достоин тех жертв, что вы приносите ныне, что вы уже принесли…

Именно Мария позаботилась о его походном быте, убедив его в необходимости многих покупок — ему бы и в голову не пришло приобрести, например, то же курульское кресло, которое он со временем так полюбил. Именно она приезжала спешно после сражений, надеясь позаботиться о его ранах, чего он ей не позволял каждый раз. Он видел, как она пытается войти в его жизнь и захватить ее полностью, отвоевывая кусочек за кусочком. Она любила его, Андрей видел это в ее глазах. И от той любви, что светилась, в них становилось и горько, и тоскливо одновременно. Почему все не так, как желаешь ты сам? Почему все в жизни обязательно наперекор твоим чаяниям? Почему не отпугивает прочь ни холод, ни отстранение?

Он полагал, что устоит против этой приманки, против эти чар и хитро расставленных силков, которые он видел загодя. Он был твердо уверен в том. Но летом 1813 года Андрей впервые за долгое время вдруг сорвался в этот омут карих глаз, позволив себе сознательно то, чего не менее сознательно избегал все эти месяцы.

Два дня назад был день ее рождения, вспоминал Андрей отчего-то, глядя из своего привычного места чуть поодаль от всех на привлекательную саксонку, что флиртовала с ротмистром его эскадрона. Саксонка была светловолосой, черты ее лица были схожи с теми, что Андрей помнил до сих пор, спустя год. Она обмахивалась веером из пышных перьев дымчато-розового цвета под цвет платью и эспри (Украшение из пышных перьев для прически или шляпы) в ее волосах. То и дело смеялась, чуть запрокидывая голову назад, показывая белоснежные зубы без притворной застенчивости и без жеманности. Как и Анна… Она так напоминала ему Анну, видит Бог, что он сидел бы здесь, в этом углу залы, целую вечность, любуясь ею, той, которую видел не глазами, а сердцем.

Только этим утром Андрей получил третье послание из России. И как полагал он, оно станет последним. Потому что так хотела она, отсекая последнюю для него возможность лелеять надежду, что меж ними по-прежнему есть некая призрачная связующая нить. Письмо было датировано весной этого года, оно долго искало своего адресата по землям Саксонии.