Мой балет

Казалось бы, личной жизнь в этом круговороте творчества нет места, но Ваганова создала семью. Ее гражданским мужем был Андрей Александрович Померанцев – отставной полковник, тихий, мудрый человек. Он переехал к Вагановой на Бронницкую улицу. Вскоре Ваганова родила сына – это очень редкий поступок в балетной среде, особенно того времени. В Свидетельстве о крещении было написано, что Померанцев усыновил сына от девицы Агриппины Вагановой. А в новогоднюю ночь 1917 года, подавленный событиями в стране, Андрей Померанцев застрелился. Ваганова не сломалась, она нашла в себе силы жить дальше.

На самом деле именно сейчас пришло ее время. Балетный и театральный критик Аким Волынский пригласил ее преподавать в школе, которую он тогда возглавлял, – она называлась «Училище Балтфлота». И Ваганова с удовольствием согласилась, хотя все мысли ее были на театральной улице, и с головой окунулась в эту новую настоящую жизнь. Ей предложили взять маленьких учениц – первые классы. Этот первый класс стал ее звездным восхождением. Конечно, чувство неудовлетворенности своей балеринской судьбой осталось у Агриппины Вагановой. Но жизнь ее как творческого человека абсолютно состоялась. Некоторые события, которые в юности с трудом можно было пережить, с высоты прожитых лет воспринимаются как краски биографии. Так же вспоминала Ваганова свое первое появление в качестве артистки на Мариинской сцене. Как готовилась, чтобы выйти на сцену в последней линии кордебалета в опере-балете «Млада», как бежала на сцену, торопясь, и споткнулась, кубарем скатившись с лестницы и чуть не переломав себе ребра. И не думала тогда, что эта подножка, возможно, знак судьбы: не стать ей великой балериной, но быть ей – великим педагогом и родоначальником той русской, непревзойденной балетной школы, которая сейчас ставит в первые ряды артистов русского классического балета. Как хорошо, что мы не знаем, что нас ждет завтра – радости или печали. Мы идем за путеводной звездой, которая для нас – наша сложная работа, наш сложный экзерсис, наши сложные репетиции.

В 1922 году, спустя шесть лет после ухода со сцены, ей предложили бенефис в Мариинском театре. Шесть лет не танцевать… Но Ваганова согласилась. Она уже всецело занималась педагогической работой и, тем не менее, уединяясь в зале, по своей собственной системе репетировала. На сцену она вышла в блистательной форме! Танцевала «Шопениану». Из рассказа ее ученицы Марины Тимофеевны Семеновой мы знаем, как это было: «Открылся занавес. Сумасшедшие овации! На сцене в знаменитой позе Сильфиды – Ваганова. Встала, раскланялась и опять легла в позу. Танцевала она в «Шопениане» Мазурку. Я первый раз увидела своего педагога танцующей. Когда она оторвалась от земли, так точно, мгновенно зависла в воздухе, по такой безупречной траектории – весь зал ахнул, так это было необыкновенно».

Когда я читала эти воспоминания Марины Тимофеевны Семеновой, вдруг припомнила, как приятельница моей мамы взяла меня по случаю на редкий концерт в консерваторию, когда Шопена играл Горовиц. Сидя на балконе, прижатая справа и слева людьми, я помню, как весь зал одновременно вздыхал, хотя пианист не делал ничего необыкновенного. Это был Прелюд Шопена, и вдруг – ах! Что это было такое? Какая-то необыкновенная пауза, какой-то необыкновенный вздох музыкальный заставлял весь зал одновременно вдыхать. Наверное, так это ощущалось, когда танцевала на сцене прекрасная балерина.

После своего бенефиса – может быть, это был реванш ее исстрадавшейся за все годы души – она с легкостью вернулась в ту жизнь, которая и стала для нее самой главной: жизнь педагога. Сама она говорила: «Только к концу карьеры, измученная нравственно, я подошла к званию балерины. Труднее всего дался этот балеринский дебют, возникло в памяти мое падение с лестницы. Пыталась унять дрожь, услышав голос помрежа: «Госпожа Ваганова, пожалуйте на сцену, дирижер уже занял свое место». Мелко закрестилась, вспомнила молитву и вышла на сцену». Так же смело, а волнение всегда остается где-то в глубине сердца, она окунулась и в свою педагогическую деятельность. Ее пригласили быть педагогом знаменитого училища при Мариинском театре, и она вернулась на Театральную улицу, где когда-то училась сама. Ей было с чего начинать: за плечами – долгие годы размышлений и анализа. Все пробовала на себе, все пробовала в зале. Первый свой выпуск она учила с первого по последний класс. И там, на Театральной улице, в плохо отапливаемых классах училища, в двадцатые годы прошлого века начался звездный час педагога Агриппины Яковлевны Вагановой.