Мой батискаф

Деперсонализация и дереализация отдалила меня от близких людей: мне казалось, что я им вру о своей настоящей личности — ведь у меня ее попросту нет, как будто себя потеряла. Зато перед другими людьми все выглядело очень неплохо: я могла выбрать себе тот образ, который помогал бы мне с ними общаться и подстраивается под них. Я могу выбрать любую модель поведения и мастерски сыграть всякую роль — но сложно сказать, что это хороший и здоровый аспект расстройства, скорее он саморазрушителен — я все больше отдалялась от настоящей себя, от реальных ощущений. Вся история со мной уже лет пять.

Деперсонализация и дереализация тяжело переживаются в одиночку, но рассказать об этом тоже непросто:

я считала, что так нельзя, ведь все узнают, что я им врала. Страшно признаться другим и даже себе, понять и принять, что у тебя есть эта проблема и что тебе нужна помощь. Самостоятельно справиться сложно. Плюс есть вероятность, что ты не просто не поможешь себе, но и усугубишь ситуацию. Поэтому тем, кто сейчас находиться в подобном состоянии, я бы очень посоветовала, во-первых, осознать, что это есть, что это случилось с вами, во-вторых, поделиться с кем-то, несмотря на то, что это может быть действительно некомфортно: расскажите о своей проблеме если не близким (семье или друзьям), то хотя бы специалисту. Это важно потому, что описанные симптомы не дают нормально жить, и чем дальше это остается в вашей жизни, тем больше вы теряешь себя и свой мир.

Тем же, у кого в близком кругу есть люди с похожей симптоматикой, я бы посоветовала не давить на человека с расспросами, дать ему немного времени и, если вы понимаете, что человек не осознает и не принимает свою проблему, натолкнуть его на мысль, что ему нужна помощь профи. Аккуратно давайте понять, что для него это значимо, а еще напомните о том, что из-за деперсонализации и дереализации он вовсе не становится плохим человеком, неправильным, обманщиком или куклой — у вашего близкого по-прежнему есть то «потерянное», что все еще можно пробудить.

История 25. Варвара

Привет, я Варвара, и у меня деперсонализация и дереализация.

Так странно говорить об этом в такое время, потому что, как мне кажется, сейчас многие подвержены этим испытаниям: ты не уверен, что мир реален, не уверен в завтрашнем дне. Все планы жизни превратились в «поживем увидим», «давай спишемся ближе к делу».

С деперсонализацией я живу с самого детства и считаю это частью своего характера. Мне очень трудно сосредотачивать внимание на чем-то одном, я не понимаю, кто я и чего хочу от жизни, поэтому легко перестраиваюсь под окружение и людей, копирую модель их поведения, образ жизни и увлечения. Так я чувствую себя вроде как живой и причастной к чему-то. Плохо понимаю свои чувства и эмоции, очень часто могу их путать с другими, запросто впитываю чужие радость или негатив — думаю, это развило во мне хорошего эмпата.

Не могу действовать самостоятельно. Все мои задачи — всегда для общего блага, неважно, чего они касаются: отношений, дружбы или работы. Часть команды — часть корабля. Потому я стараюсь поддерживать всех окружающих и считаю, что главная цель моей жизни — нести добро, любовь и поддержку. Для меня это правда очень важно, особенно, в такое нелегкое время.

Мне не очень повезло с семьей — детство на меня сильно повлияло. Первый раз я задумалась о смерти в 6 лет. Тогда я лежала в кровати и размышляла: «А что будет со мной после смерти? А что вообще такое жизнь? А настоящая ли я?»

Естественно, не получив никаких ответов, прожила в тумане. И вроде как не задавалась этими вопросами еще лет до 12 — я правда не помню почти ничего из детства.

Мы шли с моей одноклассницей на остановку после школы, и я ей призналась в своих мыслях: «Знаешь, иногда мне очень пусто внутри и скучно. И чтобы казаться такой же живой, как остальные, я притворяюсь, что мне что-то интересно, хотя на самом деле ничего»

Тогда мне думалось, что люди все такие — все притворяются, чтобы угодить своим родителям или учителям. А многие очень хорошо притворяются, потому что они многогранные, у них куча увлечений, каких-то курсов за плечами. Моя одногруппница сказала, что я странная — так сложилось, что со школы именно я и была той самой белой вороной. Понятное дело, ни я, ни родители ничего особенного не отмечали, меня просто характеризовали: тихая, неразговорчивая, уходит в себя часто, странная, ну характер у нее такой.

Мне 17 лет, и это — очень тяжелый год: мои родители разводятся, дедушка умирает от рака, меня бросает парень, я заканчиваю школу, сдаю экзамены и поступаю в университет. В общем, стресса достаточно.

Обнаружилось, что все, что я делала в жизни было не моим желанием, не моей волей — тело (моя оболочка, как я это называю) решает отделиться от меня первый раз. Я ощущаю страшный приступ нереальности: я в какой-то видеоигре, с хорошими прорисованными текстурами, а «Я» сама выступаю за какого-то персонажа, вижу его руки, ноги, тело, но они чужие.