Мой бедный Йорик

– А зачем? Старик и так был неизлечимо болен, еще годик-другой и… Но он сам ускорил события – захотел, видишь ли, среди ночи, чайку с крыжовенным вареньем, а баночка была наверху, в буфете. Остальное ты знаешь… Прощай, Анечка! Если там что-то есть, то ты мне еще скажешь спасибо за мученическую смерть и за хорошее место на том свете. А если там ничто, то и говорить не о чем…

Вот и все. Вот тебе черная кошка. Вот тебе желтый властелин-пластилин, он же – китайский император… Сейчас, когда к ней приближался хладнокровный, умелый убийца, Аня вдруг вспомнила слова доктора Розова о стереотипах человеческого поведения в «аварийной ситуации». Она даже горько усмехнулась, прислушиваясь к себе, в какую сторону толкнет ее собственный страх? Попытается ли она бежать, сломя голову, царапая босые ноги? Впадет в ступор, не в силах сдвинуться с места? Или бросится на убийцу Володю, ничего не соображая, в сумеречном состоянии?

Он был уже в двух шагах от Ани. Она смотрела на его высокие военные ботинки и почему-то старалась спрятать босые ноги, будто опасалась, что он может отдавить их. Ей самой это показалось странным – беречь ноги за несколько секунд до смерти.

– Не боись, больно не будет, – тихо сказал Володя. – Ты только не ори…

Потом в голову пришла мысль, что она может ему понравиться как женщина. Но тут же, не дожидаясь, когда скроется эта, явилась другая. Надо защищаться, как учат на курсах самообороны, в книжках, в телевизионных передачах. Надо ударить острым каблуком в подъем стопы или кроссовкой в пах. Как же бить маленькой, замерзшей, босой ногой?

Анна почувствовала, как уверенная рука сильно пригнула ее к земле, а потом на затылок опустилось что-то жесткое и тяжелое, как обух топора, и одновременно тихое, душное, как подушка… Она увидела на поляне своего Внутреннего Советчика, но это была уже не Офелия, а следователь Корнилов. А где же Офелия? Офелия умерла…

Глава 25

С рассвета в Валентинов день

Я проберусь к дверям

И у окна согласье дам

Быть Валентиной вам.

Аня попробовала открыть глаза, и это у нее получилось. Ее новый Внутренний Советчик не пропал. Он сидел у ее кровати и был совершенно обычным человеком, без всякого голубого сияния. Она хотела спросить об этом, но даже от едва заметного движения рта дико разболелась голова.

– Что? – спросил Корнилов. – Какое сияние?

– Аня, наверное, интересуется вашим сияющим лицом, – раздался женский голос у изголовья.

Аня закатила глаза, чтобы увидеть ответившую женщину. Та помогла Ане, склонившись над ней. Оля, кажется, еще чуть-чуть постарела, или это так кажется, потому что она наклонилась вниз?

– Как же мне не сиять? – сказал Михаил. – Исполнителя и организатора убийства Пафнутьева взяли. Доктора-соучастника тоже. Невинный человек будет оправдан. А Аню успели спасти…

– Успели?! Ну, знаете ли! – возмутилась Ольга Владимировна. – Знаете, сколько вы ехали?

– Как вы позвонили, а потом встретили нас на шоссе, прошло два часа с копейками.

– Хороша оперативность!

– А вы думали, у меня ОМОН на коврике в прихожей спит, свернувшись калачиком? – тоже завелся Корнилов. – А дежурная машина тарахтит всю ночь, заведенная, под моими окнами?

– Да вы, рыцарь, должны были скакать на первой попавшейся кляче, вооружившись колотушкой для отбивания ковров, чтобы спасти такую женщину!

– Перестаньте ругаться, – попросила Аня, уже привыкая к головной боли. – Кажется, я в санатории? Тогда пусть мне дадут что-нибудь от треска в голове. И расскажите все по порядку, без криков, а то ваши восклицательные знаки бьют меня по башке, как дубинки.

Корнилов выбежал за дверь, а Ольга Владимировна положила ладонь на Анин лоб.

– Какая у тебя прохладная рука…

– Тебе так полегче?

– Да, хорошо. Жаль только, что она быстро нагревается.

– Я поменяю руки… Вот так. Муж жалуется, что у меня и зимой, и летом холодные ладони. А сейчас пригодились…

С таблеткой и водой пришла рыженькая медсестра, имя которой Аня не могла вспомнить и даже перепугалась от этого.

– Вам плохо? – спросила медсестра.

Аня быстро вспомнила маму, папу, мужа, свой маленький поселок, тему диплома, Офелию…

– Нет, все в порядке, – вздохнула она с облегчением. – Только головная боль и больше ничего… Михаил, ты можешь не ходить по комнате? – спросила она, с трудом проглотив какую-то неудобную таблетку. – Оля, крикни на него, пожалуйста, чтобы он сел и начал рассказывать.