Мой бедный Йорик

– Когда я стал проверять всех, с кем мог войти в контакт Пафнутьев в день убийства, – заговорил, наконец, Корнилов, – у меня никак не сходилось число рабочих, которые работали на выставке. По документам их было пятеро, но им самим казалось, что на выставке их было шестеро. Вот этим шестым я и стал заниматься. Плохо только, что работяги не могли мне описать его внешность, только общие габариты. Но одна коммунистическая бабуля на улице в этот день привязалась ко мне со словами: «У вас тут хулиганы бегают, матерятся, толкаются, а вы, милиция, мер не принимаете». Я думал уже точно так же поступить с бабулей, как неизвестный хулиган, но, сам не знаю почему, стал ее расспрашивать. Бабуля его хорошо запомнила, она его назвала «богатырским китайцем». А потом около твоего дома мне попался в сумерках похожий человек, правда, на китайца он похож не был, но разрез глаз у него смахивал на азиатский. Мне бы у него тогда спросить документы, но меня подвел интерес к Востоку. Уж китайца я отличить могу…

– Это называется: больно умные менты пошли, – съязвила Ольга Владимировна.

– А вам, обывателям, все плохо: и умные, и глупые, – отреагировал Михаил.

– Обывателям хочется гармонии…

– Только немного полегче стало, – застонала Аня, – а эти опять начали свои дебаты.

– Все, все… Но тут пристал ко мне знакомый журналист. «Есть что-нибудь интересненькое?» Все отделы его отфутболивают друг к другу. Я не знал, что ему такое подкинуть, чтобы мне потом не влетело. Тайна следствия и все такое. Думал, думал… Ты сам-то знаешь, чего хочешь? Он мне отвечает: вот бы такой матерьялец, как год назад. Он тогда увидел объявление, что какой-то японец преподает нин-дзюцу, это техника древних японских лазутчиков. Репортер мой пошел записываться и сразу раскусил, что какой-то наш не шибко образованный, но зело умный пацан построил на фанатах Брюса Ли и Чака Норриса настоящую финансовую пирамиду. Пользовался этот Володя только одним – своим отдаленным сходством с азиатами и знанием человеческой психологии. Описал он внешность этого человека. Чувствую, это он самый. Только вот, журналист говорит, он его нам тепленьким еще тогда передал. Должен был сидеть. Сам репортер уже интерес к нему потерял. Желтая пресса. Дальнейшая судьба человека их не интересует. Нет сенсации – нет человека… Проверяю. Оказывается, Владимир Пономаренко отпущен за недоказанностью вины! Не смогли доказать факт личного обогащения… Володя этот, как выяснилось, служил в разведроте, участвовал в боевых действиях. Современный нин-дзя… Как пишут в книгах, вот за этими размышлениями застал его звонок Ольги Владимировны.

Корнилов сделал жест рукой, приглашая на сцену другого исполнителя.

– А мне рассказывать нечего, – заговорила Оля. – Я всю ночь не спала. Мне эта история не давала покоя. Предчувствия, интуиция… Мне же Аня все рассказала, и я почувствовала, что близка развязка, что Ане угрожает опасность, что неспроста ее выводят на этот тихий бережок в театральном виде, загримированную под юродивую. Тогда я по мобильнику стала искать Корнилова. Через дежурную часть города, потом по району и дошла, наконец, до его квартиры. А чтобы показать дорогу к озеру поехала навстречу…

– Она тебя, Аня, спасла от смерти, – сказал печально Корнилов.

Аня сняла со лба уже теплую руку Ольги Владимировны и прижала к губам. Та быстро отдернула узкую ладошку, но тут же сама обняла Аню и поцеловала ее в лоб.

– Я действительно мог опоздать, – сокрушенно добавил Михаил. – Я все время опаздывал со своими выводами на один день.

– А ты поверил, что у меня видения и все такое? – спросила Аня.

– Нет, я же говорю, что встретил «китайца» недалеко от Австрийской площади. С этого момента я тебе верил.

– А до этого?

– Ну, до этого… Пока идет сбор информации… Какие-то выводы…

Корнилов смутился, забубнил что-то бессвязное и окончательно сбился.

– Зато как они лихо подлетели к озеру! – спасла его на этот раз смягчившаяся Ольга Владимировна. – На ходу вывалились из машины. Этот азиат успел тебя все-таки оглушить и тащил в воду. Крокодил! ОМОН эту тетку…

– Тамару Лонгину, – подсказал Корнилов.

– Тамару на землю положил. Ты бы видела, Аня, ее физиономию, когда ее в машину повели. Нос черный, а в голове какой-то голубенький цветочек застрял! А этот убийца тебя на руках несет и кричит: «Я свой, сдаюсь, фиксируйте явку с повинной и спасение утопающей!» омоновцы, правда, не такие умные, как Корнилов, оказались. Подумали, что он тебя в заложницы хочет взять. Поэтому «китайцу» потом здорово досталось…

– А где был Корнилов? – вдруг спросила Аня, даже привстав на локте.

Михаил стал делать Ольге Владимировне какие-то судорожные жесты и жуткие гримасы.

– Оля, он, когда морщится, тоже на китайца похож, – засмеялась Аня. – Говори, говори…

– А следователь Корнилов, положив потерпевшую на травку, забыл об исполнении служебных обязанностей, влюбленно на нее смотрел, а потом наклонился и подленько так поцеловал.

– Не было! – крикнул красный от смущения Корнилов.

– Если надо, свидетелем пойду! – возмутилась женщина. – Под присягой пойду!