Мой босс вампир

Если до этого в зале ощущалась ментально-морозная взвесь ожидания, то, кажется, запахло серой и озоном? А воздух раскалился до состояния плазмы. Напряженное ожидание, предположение, предвкушение – весь калейдоскоп накопленных эмоций носился по "Арене", оседлав волны гитарных риффов.

От бара отлепились самые беззастенчивые любители алконавтики, от стенок – самые отчаянные мизантропы и пугливые особы. Все, кто мог влиться в сплоченную команду под сценой, сделали это, повинуясь то ли мысленному приказу, то ли просто инстинктивному ощущению. Удивленный взгляд клубного администратора показал: подобная солидарность публики проявляется крайне редко. В большинстве случаев холеная московская аудитория предпочитает чинно покоиться на седалищных холмах, утвержденных поверх ближайшего доступного стула (кресла, насеста) и лениво наблюдать за происходящим с позиции "ну вы там поиграйте чего-нибудь, а я посмотрю".

Живейшее участие в создании неповторимой атмосферы всеобщего черт-знает-чего, где группа – одна из синегретических частей сложной схемы энергообмена – это сегодня из разряда большого нонсенса. Но факт остался фактом – с первых же песен в буквальном смысле слова протащило всех. С первых же возгласов Артемия народ влился в текст, позволив фронтмену иногда беречь голосовые связки.

Василиса стояла на балконе, четко напротив центра сцены. Так же, как тогда, на концерте Шмиера. Вцепилась руками в перила и дрожала от дикого, безрассудного напряжения. Она поймала на себе короткий взгляд Артемия, и этого хватило, чтобы намертво приклеиться к нему, почувствовать контакт, соединиться с ним энергетически и ощущать на себе все то же, что он. Двигаться вместе с ним, смотреть его глазами, чувствовать его кожей.

Она стояла и сама себе не верила. Не может быть все так просто. Где сопротивление? Где бесконечные попытки пробиться через чужое сознание и эмоциональное поле? Ничего не было… Артемий был настолько открыт залу, и так щедро разливал вокруг себя энергию, что никаких усилий просто не было нужно. Держи и не отпускай.

И никаких лишних движений, только наблюдение, только незримое присутствие рядом с ним, вместе с ним. Пусть привыкнет к этому ощущению "присутствия", сроднится с ним, решит, что это обычный обмен энергией с фанатами. Позже, когда к нему потянется две сотни хаст, воспламененных стихийниками в зале, музыкант и вовсе забудет обо всем. Но сейчас важно удержать этот контакт – вдруг больше он не посмотрит не нее, и не представится больше такой возможности.

Василисе хотелось орать. Душа требовала зверства!

Но громкость в зале пока была средней, разогревочной, рано еще. "Звукорезы" прислушивались к шумам и посторонним звукам, тонко подстраиваясь под музыкальный драйв и наращивая обороты понемногу. Поэтому выражать свои эмоции чересчур громко было нельзя. Василиса терпела. Хотя давалось ей это с огромным трудом – когда всем телом, всей душой чувствуешь того, кого колбасит на сцене… ну невыносимо стоять соляным столбом и молчать!!!

Наконец, до звукорежиссеров дошло, что группа ведет себя очень профессионально, коррекции особой не требует. Обычно во время скоростных понтов громкость приходилось уменьшать принудительно – музыканты обожали показать свое "мастерство" на предельных децибелах. Но "Ardent Sun" не стали спешить с проявлением своих талантов. Им уже хватало драйва. А вот толпа в зале требовала большего. Поэтому саунд за считанные секунды вырвался в область фантастики. Ритмическая секция гулко завибрировала по костям, посуда в барах откликнулась мелодичным перезвоном. Акт энергетического слияния вошел в кульминационную стадию.

Рычание, вой, пронзительные крики зала, романтичные вздохи и охрипшие голоса, черт знает как закрученные в тугую спираль страсти, песни, следующие одна за другой… В нужных моментах под чутким руководством Артемия толпа фанатов начинала вопить, прыгать, отплясывать, размахивать руками и от души орать, исполняя каждый на свой лад знакомые или свежие композиции. У песен "Ardent Sun" был особый шик – удивительный ритм, динамичный и одновременно насыщенный мелодикой и романтичным безумием. Это была музыка вампиров. Людей, ушедших за грань и принесших оттуда немыслимые чувства. И на этой грани сплетались в тугую нить приземленная жесткость и романтичная невесомость. Эта музыка проникала внутрь восприятия, в каждую нервную клеточку. Она чувствовалась кожей и оседала на волосах пеплом горящей души.

Песни были сложные, не только в поэтико-музыкальном плане, но и в исполнительском. Вася знала об этом, как никто другой, потому что изучала материал долгие недели, вслушиваясь в магический голос.