Мой брат – Че

В течение многих лет островитяне копили деньги, не имея реальной возможности их тратить. Они не могли официально покупать жилье (многие кубинцы владеют старыми семейными домами), но при этом имели право заниматься бартером. И что они делали? Они делали вид, что меняют двухкомнатную квартиру на дом с пятнадцатью комнатами, оплачивая разницу «под столом». Очевидно, что это было секретом Полишинеля. Ну кто, скажите, поверит, что владелец целого имения захочет обменять его на обычную двушку?

Принимая во внимание не только тот факт, что оно не способно пресечь этот черный рынок, но при этом еще и теряет большие деньги, кубинское государство, в конце концов, узаконило имущественные сделки и подвергло их налогообложению. Оно просто подтвердило и без того уже прочно укоренившийся процесс.

В Соединенных Штатах имелось Бюро по кубинским делам, которое играло в то, что кубинцы называют «рулеткой». Время от времени оно санкционировало посещение острова каким-то кубинцем из Майами. Со временем разрешений становилось все больше и больше. Теперь, когда обмены либерализованы, деньги поступают в открытую. Всякий раз, когда я еду на Кубу, я вижу колоссальные изменения. Парикмахерские, рестораны и станции автотехобслуживания растут, словно грибы после дождя!

Обама признал, что пришло время изменить политику. За пятьдесят лет эмбарго, объявленное в 1962 году, не дало никаких результатов. И я думаю, что это произошло также под влиянием изменений в других странах Латинской Америки, которые свернули влево и стали ближе к Кубе.

Одна история так и стоит у меня в памяти. Я был на Кубе в очень трудное время для острова. Я остановился на заправочной станции. Работник принял меня за испанца из-за моего светлого цвета кожи. Он сразу же начал жаловаться, заправляя машину. «Ойе, Pepe[85], – сказал он, – попытайся только представить себе, что значит для нас жить в этой стране. Это ужасно! У нас нечего есть». Я рассмотрел его с ног до головы. Он был толстый, практически жирный! И я ответил ему: «Ты смеешься надо мной? Ты смеешь говорить мне, у тебя какие-то проблемы с питанием! Я, конечно, готов слушать твои стенания, но найди для них какой-нибудь другой повод!»

Я очень люблю кубинский народ. Он замечательный, он – стоик, он делает то, что ему нравится, в темпе, который ему подходит. Что касается героизма и храбрости, то и тут ему нет равных! Он одним из первых метнется на борт челнока, чтобы изменить свою жизнь. Он – эксперт в искусстве говорить без перерыва, не говоря при этом абсолютно ничего. Он способен курить сигары под водой. Он полон жизни, он танцует, он смеется, он шутит, в нем живет стремление к счастью, некий особый темперамент, прекрасное чувство юмора, и он все свои проблемы обращает в насмешку. Печальная история, которая стала бы объектом наполненного болью танго в Аргентине, на Кубе превращается в шутку. Перебои в подаче электроэнергии тут часты, они даже стали нормой. Но кубинцы смеются. А когда есть свет, они восклицают: «О, свет!» Они любят повторять такую шутку. На краю пропасти стоит капитализм и смотрит вниз. И что он видит на дне? Коммунизм, который уже разбился вдребезги.

Дверь кубинца всегда открыта. Гостеприимство и солидарность – вот лишь некоторые из его великих качеств.

Он продолжает рассматривать человека как живое существо, а не как какой-то предмет или машину. Он не стремится обжулить своего соседа, подметить, что можно было бы взять у него. У него нет «Феррари», «Мерседеса» или частного самолета. И что с того? Он что, от этого глубоко несчастен? Я знаю одну молодую кубинку двадцати шести лет, которая только что переехала в Буэнос-Айрес. Это очень красивая девушка, образованная, культурная, умная и тонкая, она из Гаваны и до этого никогда не покидала Кубу. Так вот, в первый раз, когда она пошла здесь по магазинам, она была в шоке. Она искала себе пару белых туфелек. И что же ей сказала продавщица в обувном магазине, когда она попросила примерить белые балетки? Что новая мода – это туфли без пятки, которые годятся для любого Porteñas[86], и что нужно обязательно иметь и их тоже, чтобы тебя не обвинили в дурном вкусе. Моей подруге были чужды мода и разные сезонные концепции, эти понятия она считала несерьезными. На Кубе нет моды. Там одеваются дешево и весьма утилитарно.