Мой брат – Че

Мы часто ошибочно воспринимаем кубинцев. Они никогда не были марксистами – просто сторонниками Кастро и революционерами. Один друг недавно сказал мне: «Куба зависела от Испании в течение четырех столетий, потом были Соединенные Штаты, потом – Советский Союз, и в настоящее время она готовится вновь оказаться под американским влиянием. Круг замкнулся». Проблема заключается в том, что Куба не имеет иного выбора. Она не может сама постоять за себя и противостоять миллионам инвесторов, специализирующихся на эксплуатации ресурсов и открытии новых рынков. Чего ожидают от Кубы? Что она станет Швейцарией или Францией? Ее сравнивают с развитыми странами. Но почему бы вместо этого не сравнить ее с соседней Гаити или Доминиканской Республикой? Или с Гондурасом? В какой из этих стран лучше? Где заботятся и обучают своих граждан бесплатно? Где меньше преступность? Но для той страны, что попыталась быть локомотивом триумфального социализма и изменить весь мир, все очень сложно, когда всего в 180 километрах находятся Соединенные Штаты! Судьба мирового социализма не может зависеть только от нее.

Ее бизнес-модель успешна? Это зависит от точки зрения. Че подошел к проблеме индустриализации в 1963 году, заявив в знаменитом интервью Жану Даниэлю: «В основном наши трудности – последствия наших ошибок. И они многочисленны. Ошибка, которая нанесла нам наибольший ущерб, это было недопроизводство сахарного тростника». Он также говорил по другому поводу: «Что мне нравится меньше всего – это отсутствие порой у нас мужества при столкновении с определенными реалиями, экономическими или политическими […] Порой у нас появляются компаньоны, следующие политике страуса, который прячет голову в песок. Что касается экономических проблем, то мы обвиняем то засуху, то империализм… иногда мы сами не хотели открывать что-то новое, мы на это просто не решились, а затем только американская модель и осталась».

Что произошло бы, если бы Че остался на Кубе? Очевидно, это невозможно знать точно. Он думал, что в целом остров идет по правильному пути и находится в хороших руках, а посему он мог пойти повторить этот опыт в другом месте. Осталась ли Куба верной духу Че? А Че, в свою очередь, ответственен ли за свои неудачи? Это диалектическая ловушка. Эрнесто хотел индустриализировать страну и диверсифицировать производство. Поэтому именно он стоял у истоков министерства промышленности. Он хотел расширить торговлю: оптом Куба экспортировала сахар и импортировала мясо. Но этого не могло быть достаточно, чтобы обогатить страну. Она должна была стать более независимой, чтобы продолжить свою революцию.

Имидж Эрнесто очень чувствуется на острове, но трудно измерить его фактическое влияние на политику Кубы. В кубинских школах ученикам преподают подвиги Че, о нем говорят как о герое страны, но его мысли не изучены. Мало тех, кто знаком со всей их глубиной. Министерства промышленности больше не существует, нет и волонтерской программы работы, которую он создал и которая была в первую очередь тем, что я называю «генератором совести», ибо ее назначение было вовсе не экономическим, а социальным и гуманитарным.