Мой брат Михаэль

Я слышала, как он отбросил камень ногой, когда потянул ее на пол рядом с кучей обломков… с трупом Нигеля… Она издала только один звук — полувздох, полустон удовольствия. Клянусь, удовольствия. Я тряслась, покрылась потом, мне было жарко, будто в моей сквознячной щели развели костер. Я отломила кусок камня и сжала до боли. Не знаю сколько времени прошло, прежде чем я поняла, что в пещере тихо, раздается только глубокое и ровное дыхание.

Он встал в тусклом свете фонаря у кучи камней, молчал и не уходил, улыбался вниз Даниэль. Она лежала и смотрела на него, блестели ее глаза. Лицо его от пота казалось сделанным из мыла. Он стоял очень тихо, улыбался девушке, а она смотрела на него, яркая юбка помялась и запылилась. Я подумала до безумия тупо — как ей, наверное, неудобно. Она похожа на мертвую. Ангелос шагнул, взял ее за плечи, потащил и бросил рядом с Нигелем.

Вот так погибла Даниэль в двадцати ярдах от меня, и я не пошевелила пальцем, чтобы ей помочь.

18

По милости провидения я не упала в обморок, иначе вывалилась бы прямо на свет фонаря. Но узкая расщелина удержала тело, а сознание, замутненное повторяющимся шоком, очень медленно впускало полную картину того, что произошло. Какой-то мозговой цензор уронил занавес дымки между мной и сценой в пещере, она отдалилась, убийца перемещался в пространстве, занимался своими жуткими делами, как на экране или освещенной сцене. Я была невидима, неслышима, бессильна — человек, который видит сон. Наступит утро, и кошмар закончится. Я смотрела на него в странном состоянии транса. Если бы он пошел в мою сторону, я бы не додумалась спрятаться.

Он бросил тело Даниэль в пыль рядом с Нигелем, постоял, посмотрел на них, отряхивая руки. Я подумала, что он будет их закапывать, потом до меня дошло, что раз джип наняла Даниэль, значит, ее останки и должны были там найти, Нигель — уже дополнение. План ясен. Ни на минуту я не поверила, что он намеревался прикончить своего родственника, но даже если и так, явно он не собирался делить что-нибудь с девушкой. То, что она могла дать, легко найти везде. Понятно, он не хотел убивать ее здесь, телу предстояло добраться до места назначения самостоятельно. Она рано разволновалась, впала в истерику и вывела любовника из себя. Пришлось успокоить ее и увеличить груз.

Он повернулся к фонарю, я смотрела на него, как на плохого актера — лицо без выражения: ни ужаса, ни возбуждения, ни даже интереса. Протянул руку, поднял фонарь и выключил. Темнота закрылась, как крышка ящика. Кажется, он прислушивался. Пыль шелестела, укладываясь вокруг тел. Ни звука снаружи. Опять включил свет и ушел из пещеры. Мул зашевелился, но, кажется, он его не отвязывал. Мягкие шаги человека без сопровождения острых ударов копыт. Он, должно быть, пошел посмотреть…

Я ждала. Тишина, только нетерпеливое шевеление животного.

Одно ясно, он даже не представляет, что Саймон имеет хоть малейшее основание быть поблизости, чувствует себя в полной безопасности на Парнасе, как на Луне. А Саймон… Я выскочила из щели и понеслась через пещеру, мне не нужен был свет, тело действовало самостоятельно, как у лунатика, как во сне, я обходила все препятствия на чистом инстинкте. С головой у меня… Никаких сознательных планов, даже четких мыслей, я должна выйти из пещеры к Саймону… предупредить, что дело придется иметь не с мелким жалким преступником, с двумя убийцами. И выбраться из темноты этой скалистой тюрьмы на благословенный свет.

Солнце ударило меня, как топором. Я закрыла рукой глаза, отшатнулась, как от настоящего удара, ослепла и поплыла в океане света. Другая рука наткнулась на что-то теплое и мягкое, оно шевелилось. Я отскочила в ужасе, но поняла, что это мул в узком проходе рядом со входом в пещеру. Он посмотрел на меня одним глазом и продолжил аппетитно жевать. Запах его шкуры заставлял вспомнить о Нико. Я протиснулась и побежала на середину впадины — никаких греков не видно — на тропинку… Жар в центре можно было трогать руками, пот медленно потек по телу, воздух прижимал к земле, пыль горела в горле. Все было неподвижно, я летела, слепая и охваченная паникой… Подбежала к скале. Похоже, я подсознательно понимала, что Ангелос пошел искать Димитриоса не через скалы, а через проход. Я рвалась вверх из стен к небу.

Полдневное солнце раскалило тропинку, она прожигала туфли, как раскаленный металл, я взялась рукой за камень, очень больно. Я карабкалась, как могла, быстро и беззвучно, пыль осыпалась как песок под ногами, мелкие камушки падали на землю со звуком пистолетных выстрелов, я дышала громко до всхлипа.