Мой брат, мой враг

— Да, Благой ему приказал… Лучше, сказал, не убивать, а притащить на дачу, чтоб он у меня ноги целовал и чтоб его жена это видела… Она вроде ничего, Бильбао, но я ее все же не пойму. Что она против тебя имеет? Сделайте, говорит, так, чтоб он уехал отсюда, навсегда уехал и никогда не появлялся на горизонте. Это о тебе. А Благой, слышь, готов ей чулки стирать. Не мужик стал, а карикатура.

— Об этом не будем, — хмуро сказал Сергей.

— Тогда всё, я больше ничего не знаю. Приговор тебе подписали, и я думаю, если даже отдашь им документы по нефти, то все равно… Эти ребята перевернут всю Москву, но тебя найдут. Узнаешь? — Пугачев достал из кармана и протянул Сергею фотографию. На ней Бильбао был в костюме, при галстуке — так он был одет на собственную свадьбу. — Благой их распечатал больше сотни и раздал своим. У него и связи, и осведомители — похлеще, чем в милиции. К тому же наши же знают, где ты живешь, время от времени туда наведываются.

— Наведываются. — В этом Бильбао убедился, побывав сегодня в своей квартире. Те, кто в нее проникал, даже не удосуживались скрывать свое присутствие там: окурки в пепельнице, из холодильника взяты продукты.

— Еще Благой говорил, что будет тебя искать по адресам твоих друзей.

— У меня нет друзей, — сказал Сергей.

— Ну, знакомых. Про певицу, знаю, речь шла, про Сереброву. Потом, он Чуме сказал, чтоб тот за Захаром Скрипкой проследил: ты, мол, можешь на квартире, которую он снимает, объявиться. Правда, они пока не знают, где эта квартира. А самого Скрипку выписали из больницы. Чума вообще предложил такое…

«Значит, к Захару приходили справиться обо мне, — отметил Бильбао. — А что произошло дальше? Ссора? Но следов борьбы не видно. Захар волков рвал, а тут так просто впустил к себе бандитов, провел в комнату, стал угощать кофе? Непонятная задачка».

Он совершенно неожиданно увидел себя как бы со стороны — в лодке под палящим солнцем, с удочкой в руках. Может, и вправду плюнуть на все, вернуться в маленький дом, жарить бычков, писать статьи в районку?

— Чума предложил, — продолжил Пугачев. — Давайте, сказал, убьем Скрипку, а Наталье скажем, что это сделал Бильбао, ну, ты то есть. В отместку как бы за то, что жена от тебя ушла, сестра его, значит. Они дураки, не понимают, что в это она не поверит… Да нет, конечно, Скрипке они ничего не сделают, это надо быть совсем отморозками.

— Где можно найти Чуму? — спросил Бильбао.

— Он на одном месте не живет. Снимает номера в гостиницах. Неделю в одной, неделю в другой. В какой конкретно сейчас, не знаю.

— Это денег стоит, — сказал Бильбао.

— У Чумы они есть. На него пацанва на Курском работает. Он их на квартиры наводит, они чистят. Он еще и квартиру с девками держит. Сейчас хороших проституток подобрал, трех молдаванок и одну украинку. Они мужиков тоже на Курском ищут. По вечерам Чума часто там отирается. Сидит в машине, следит за своими красотками. Если видит, что клиент богат, сам на хату отвозит.

Уже когда Бильбао выходил, Пугачев остановил его вопросом:

— Слышь, а почему ты меня не убил еще, а?

— Мне уже некого убивать. Ты сам себя, по-моему, убил.

Пугачев жалко улыбнулся:

— Жизнь любого сломать может. Но все ж таки и с колен поднимаются, а? Или думаешь, у меня один путь — по вокзалам бомжевать?

— Бомжи разные бывают, — ответил Бильбао. — Со своей философией.

— У них одна философия: ни они никому не нужны, ни им никто не нужен. Мимо такого пройдешь — не взглянешь.

Бильбао прикусил губу, словно обдумывая слова Пугачева, потом чуть кивнул:

— Правильно, наверное.

В маленьком кабинете, приспособленном для гримерной, Марина переодевалась, не обращая внимания на стоявшего у окна Бильбао.

— Я не видела тебя в зрительном зале.

— Это естественно. Меня там не было.

— Я вообще тебя сто лет не видела. Ты почему отказался пожить у меня?

— Ты слышала, что убили Скрипача?

— Да. Но это не ответ на мой вопрос.

— Это ответ.

Сереброва, застегивая блузку, встревоженно взглянула на Бильбао:

— Думаешь, Гладиатора убили из-за тебя?

— Не думаю — знаю.

Она повернулась к нему спиной:

— Застегни молнию. Хотя обычно, знаю, ты их расстегиваешь, но сейчас не время и не место… Слушай, Сережа, у меня через три дня начинаются гастроли по Кавказу, поехали со мной, а? В группе ребята славные, вопросов не будет, убьешь время, и, глядишь, тут все уляжется.

Он поцеловал ее в шею:

— Я пришел к тебе почти за тем же. Хотел попросить, чтоб ты исчезла, хотя бы на пару недель.

Она повернулась, провела ладошкой по его щеке:

— А тебя просить бесполезно, да? Сережа, Благой — зверь, он на женщин смотрит только как на самок, а на мужиков — как на соперников, если они не в его стае. Его милиция боится, Сережа… Хотя сейчас она всех боится.

— Так ты на сколько уезжаешь?