Мой Дантес

Перемены с Никитой привели к мысли, что я абсолютно не состоятельна как женщина. Я все чаще задерживалась перед зеркалом, подолгу изучая чуть обозначившиеся первые морщинки, цвет кожи, пышность волос и линии фигуры, ни на грамм не утратившей стройности.

Да, возраст уже оставил свой отпечаток на лице, меня нельзя было принять за двадцатилетнюю. Но душа-то осталась прежней. И любила я по-прежнему, если не сильнее. К первому восторженному чувству добавилось новое, более глубокое.

Я трезво оценивала как достоинства, так и недостатки мужа, принимая и понимая все его слабости. Так за что же меня так больно ударили? Почему он не пришел и честно не признался, мол, полюбил другую. Значит, то была не любовь, а лишь потешившая самолюбие похоть? Или ложное самоутверждение?

Мне совершенно не хотелось копаться во всем этом, но сердце тонуло в обиде.

Через какое-то время обида сменилась злостью, а потом пришло желание отомстить. Грубо, жестоко, по животному. Я решила переспать с другим мужчиной, но совершенно не представляла, как это сделать. К тому же, Москва в виде «плацдарма измены» для меня была не приемлема. Слишком многое здесь связывало с Никитой. И я взяла билет в северную столицу…

Величественный Невский, Банковский мост через Екатерининский канал, набережная Мойки…

Три дня я бесцельно бродила по Питеру, не менее бесцельно просиживая вечера за столиком бара на первом этаже гостиницы, пока ко мне не подсела миниатюрная девочка с пепельной головкой и ярко накрашенными почти черными губами.

Плюхнувшись на стул напротив, она закинула ногу на ногу, обнажив тощенькое коленце, несколько манерно поправила на плечах прозрачную кофточку и, подперев рукой подбородок, весьма нахально уставилась на меня:

– Ты что, новенькая?

– Уже старенькая, – беззлобно огрызнулась я, с первого взгляда поняв, каким непосильным трудом данное создание зарабатывает на хлеб.

– Оно и видно, – хихикнула девица, доставая из сумочки пачку «Marlboro». – Не поздновато ли на панель выходить?

– Я замужем, – сухо сказала я, вызвав тем самым непомерное разочарование предполагаемой соперницы.

Скривившись и кисло пропев «О-о-о! Пардон!», она сунула сигареты обратно в сумку, распутала ноги и, приподняв свой тощий зад, начала было выбираться из-за стола, но моя следующая фраза застигла ее на полпути, заставив окаменеть в полусогнутом виде.

– Муж изменил мне, – тихо проговорила я, в упор глядя на медленно вытягивающееся лицо девицы. – Хочу ему отомстить. Поможешь?

– Я?.. – тощенькая попка вновь плюхнулась на стул, черный ротик изумленно открылся, обнажив маленькие и неровные, как у пуделя, зубки.

– Мне… нужно найти… мужика и… провести с ним… ночь, – медленно, как крем из тюбика, я выдавила из себя слова, кои в прошлой жизни и мысленно произнести не осмелилась бы.

В ответ на мое заявление, несколько секунд девица молчала. Затем, справившись с изумлением, восхищенно пропела:

– Ну, ты да-а-е-е-ешь! Кому сказать – не поверят. Ни за что не поверят!..

Выпив по чашечке кофе и выкурив по паре сигарет, через полчаса мы уже болтали как старые знакомые. Вернее, болтала Алена (так представилась девушка), а я лишь внимательно слушала то, что втолковывала мне юная жрица любви.

– Ты посмотри на свое лицо, – горячилась она, серьезно входя в роль учительницы. – Лицо у тебя какое?

– Что-то не так? – я машинально провела пальцами по нижним векам глаз. – Тушь потекла?

– Да все так, – Алена успокаивающе махнула рукой. – И мордашка классная, и косметика крутая, и формочки что надо, да и штамп о высшем образовании на лбу стоит, но выражение…

Девушка сморщила лобик, видимо подбирая непривычные для себя слова, и тут же возбужденно затараторила:

– Слушай сюда. В тебе нет ни капельки призыва. И такой испуг в глазах… Нет, не испуг – незащищенность. Во! Точно! Не-за-щи-щен-ность! Да посмотрев на тебя, любой мужик подумает: «Не дай бог обидеть!» Не сиди ты с таким лицом, расслабься, вспомни о чем-нибудь веселом, возьми вон журнальчик полистай с анекдотиками. Ржать как лошадь не надо. Так… Улыбнись чуть-чуть… Что еще? О! Зажигалку спрячь. А сигаретку достанешь, покрути ее пальцами, поведи рассеянно головой, будто так зачиталась, что и не можешь сообразить, как прикурить. Со мной такое не прокатит, а для тебя в самый раз.

Выскользнув из-за стола, Алена подошла к стойке с журналами и, выбрав один из них, самый толстый, положила передо мной.

– Все запомнила? Действуй. Мсти гаду!

Последняя фраза несколько покоробила. Слово «гад» никак не вязалось с человеком, которого я, несмотря ни на что, продолжала любить.

Тяжко вздохнув, я пролистала журнал и, неожиданно наткнувшись на статью о поэзии Серебряного века, с головой ушла в текст, совершенно позабыв о наставлении Алены читать только анекдоты.

Рассуждения автора так увлекли меня, что я потерялась во времени и опомнилась лишь тогда, когда услышала приятный мужской баритон, обращенный не к кому-нибудь, а именно ко мне:

– Позвольте за вами поухаживать?