Мой Дантес

Оставив мужчин разбираться, кому повезло в большей степени, я отправилась на прогулку с Пальчиком, который отныне жил у моих родителей и каждый день мог навещать квартиру бывшей хозяйки. После ее смерти он как-то погрустнел, больше не бегал по скверу, выписывая круги со своими друзьями, предпочитая обнюхивать кустики и деревья в одиночестве.

Мы шли привычными тропинками, лишь ненадолго задержавшись у той скамейки, где любили беседовать со Вдовой. Я присела на прогретое за день дерево. Пальчик тут же устроился у меня на коленях, свернувшись калачиком и, положив голову на передние лапы. Погладив собачонку по бархатной шерстке, я тяжко вздохнула:

– Осиротели мы с тобой, милый… Эх, знала бы Вдова, какая возня начнется после ее смерти. Хотя, наверняка знала, иначе бы не стала рассказывать мне о странностях семьи Егорушки и столь настойчиво навязывать шкатулку.

Только теперь я поняла, почему Егорушка женился на мне и отчего так разозлился во время спора о Дантесе, когда я спросила мужа о его чувствах к отцу.

Март 2004 года

Уютная перина все-таки сделала свое дело – уже под утро, устав от дум и пересчитав лягушек, я заснула, а когда открыла глаза, по комнате бродил солнечный луч, движимый колышущейся занавеской у приоткрытой форточки.

Сделав круг, лучик задержался в углу моей «спальни», высветив гамачок паутинки и запутавшуюся в ней неизвестно откуда взявшуюся в марте мушку, мелко перебиравшую лапками.

Поднявшись с кровати, я подошла к стене, встала на цыпочки и освободила бедное насекомое, хотя совершенно не терплю мух. Эту же почему-то стало жаль. Уж больно она напоминала мне саму себя, вот так же запутавшуюся в паутине лжи, предательства и непонятных происшествий.

Полетав по комнате, муха нашла укрытие за шторой, а я, натянув джинсы и свитер, вышла на кухню. Деда не было, сложенная раскладушка аккуратно стояла в дверной нише, ведущей в кладовую.

Со двора доносились равномерные удары. Выглянув в окно, я увидела как старик, несмотря на солидный возраст, по-молодецки споро колет дрова, а рядом с ним, виляя хвостом, сидит верный Друг.

За утренним чаем я продолжила прерванный накануне рассказ о своих приключениях. Дед, так же как и вчера, слушал молча, лишь изредка задавая вопросы и уточняя детали.

– Квартиру Вдовы, говоришь, ограбили спустя год после похорон?

– Да, сразу же после поминок. Пришли друзья Софьи Матвеевны, народу собралось много. Когда все разошлись, мы с мамой вымыли посуду и ушли к себе. А через час она вспомнила, что на кухне осталось ведро с мусором. Решила выкинуть, вышла на площадку, а дверь в квартиру Вдовы приоткрыта. В комнатах все перевернуто, вещи из шкафов выброшены на пол. Исчезла только шкатулка, но явно искали что-то еще.

– Думаешь, медальон? – спросил дед, наливая в чашку свежую заварку.

– Да. Ведь все остальные ценности стояли на виду, – в который уж раз пояснила я. – Зачем было рыться в шкафах? А медальон по нынешним временам стоит больше, чем все содержимое шкатулки.

– И знали о нем Егорушка да Никита, – констатировал старик. – Отца с матерью в счет не берем.

– Но Егорушки на поминках не было, – поспешила я встать на защиту пусть и бывшего, но все-таки родственника, – он за три дня до описываемых событий улетел в Прагу, а Никита к тому времени уже неделю торчал в Тольятти.

– Ну, для воровства и нанять кого-нибудь можно, – просто сказал дед. – Сами бы они в квартиру вряд ли полезли. А когда ты сказала супружнику, что положила медальон обратно в шкатулку?

– Да, по-моему, сразу же после похорон, – попыталась припомнить я. – Хотя, нет. После ссоры с Егорушкой. Я тогда сказала, мол, хочу, чтобы дорогие Вдове вещи лежали рядом, там, где и всегда – в малахитовом сундучке. Но расставание с медальоном оказалось выше моих сил и я забрала его назад спустя дня два, Никите же в этом не призналась.

– А дела у мужа на фирме расстроились когда? – продолжал допрашивать старик.

Поняв, куда он клонит, я похолодела, но все же четко ответила:

– Месяца за три до ограбления. Он тогда уволил половину персонала и все шутил, что недалек тот день, когда он, обанкротившись, сядет мне на шею. Но потом все опять пошло в гору.

– После ограбления, – напомнил старик. – А как он тебе объяснил свой неожиданный взлет?

– Сказал, что взял у друга кредит, быстро провернул какую-то сделку и остался в прибыли.

– Может, кредит-то тот в шкатулке был? – видя, что на глаза наворачиваются слезы и не жалея меня, строго спросил Палыч.

Загнанная неоспоримыми доводами в угол, я вконец расплакалась. А дед тем временем продолжал гнуть свою линию:

– И отношения у вас с ним вскоре разладились. Ты на дачу съехала, прихватив медальон, а потом пошли угрозы. Все как в копеечку, девонька… В милицию-то хоть обращались?

– Да, – едва слышно, глотая слезы, произнесла я. – Папа вызвал, нас всех допрашивали, даже попросили составить список тех, кто был на поминках Вдовы.

– А Никитой и Егорушкой интересовались?

– Еще бы! Особенно Егорушкой.

– А когда все узнали, что медальон остался у тебя?