Мой дед Иосиф Сталин. «Он – святой!»

Утром звонит Деви Константинович: «Ну как, согласен?» – был его первый вопрос. «Ты это о чем?» – спрашиваю я. – «Деда своего будешь играть в моей картине? Мы же вчера говорили с Р. Чхеидзе при тебе!» За столом разговор на эту тему я воспринял как приятную для меня шутку, а не как деловое предложение. Я наотрез отказался. «Ты все-таки подумай», – сказал он и положил трубку. Прошло больше месяца. Вновь в Москву прилетел Д. Абашидзе: «Ну как, – спросил он по телефону, – надумал!? Я ответил: «Не надумал!» – «Пойми, – настаивал он, – ты срываешь мне картину». Я ему говорю: «Я не артист и не проси». – «Послушай, – начал он уже спокойно, – давай попробуем, если не получится и тебе не понравится, кончим этот разговор. Но, Женя, дорогой, попробовать надо: у тебя действительно подходящая фактура. Прошу, прилетай в праздники 8 Марта, съемки в павильоне на студии.

В конечном итоге он меня уговорил. На складе ни один костюм мне не подошел. Пришлось заказывать китель и брюки с лампасами у портного. Все время меня одолевали сомнения: не розыгрыш ли задумал мой друг. Однако, когда меня привезли на киностудию и посадили в гримерную, я вроде успокоился. Все на полном серьезе работали со мной как полагается. Через зеркало я наблюдал поведение работников за моей спиной. Далее пошло как во сне: зажглись юпитеры, раздалась команда «Свет держать!», потом «Мотор!» и т. д.

На столе у Сталина должна лежать пачка папирос «Герцеговина флор». Только тогда заметил режиссер ее отсутствие, когда зажглись юпитеры. «Стоп! – скомандовал он, – Где коробка папирос?! Перерыв!» Кто-то поехал за коробкой. Решено было перекусить. Студия Грузия-фильм 8 марта, в праздник, официально не работала. Наша съемочная группа одна работала в одном павильоне. На территории студии никого, кроме нас, не было. Перекусив, я собрался «по малому» отлучиться. – «Я тебе отлучусь! – сверкая очками, проговорил Д. Абашидзе и, взяв меня за руку, повел «за тридевять земель» в какой-то корпус с туалетом. Первым вошел в туалет, осмотрел, только потом впустил меня. Сам стал около двери и ждал пока я не вышел. «Ты что, в кусты видно собрался? Ты же в гриме кого? Ты представляешь, если кто увидит тебя в кустах, да не дай Бог, еще и сфотографирует. Это же скандал!»

В Москве съемку вели во дворе Кремля. Посадили меня в «ЗИС-110» на переднее сидение, и я в гриме проехал мимо обалдевших часовых. Из окон также наблюдали. Деви Константинович мне говорил одно: «Тебе не надо играть Сталина, его никто не сможет сыграть. Ты ходи обычно, как ты ходишь, садись за стол, так как всегда привык садиться, бери трубку телефонную и все делай, как ты привык делать. Больше ничего от тебя мне не надо». С приходом Звиада Гамсахурдия к власти наш фильм был положен на полку.

Миф о Кузакове

С Л.Н. Васильевой, автором книги «Кремлевские жены» и «Дети Кремля» мы встретились по моей просьбе. Она прислала машину, и водитель отвез меня прямо в «Музей танка Т-34». Он располагался по Дмитровскому шоссе примерно в 15 км от Москвы в деревне Шорохово. Подъезжая к музею через решетчатую ограду, я заметил миловидную женщину с характерной прямой прической. Она давала какие-то распоряжения рабочим. Это была Лариса Николаевна. Сама провела меня по залам музея, показала экспонаты, рассказала также о невероятных трудностях по созданию самого музея и «выколачиванию» техники. Затем меня пригласили в комнату, где сидели работники музея. Среди них была, как я узнал позже, ближайшая подруга и соратник Галина Чикина. На столе была приготовлена закуска и бутылка вина. Ввиду того что за столом я оказался единственным мужчиной, мне пришлось и бутылку открыть и в какой-то мене вести стол. В первую очередь выпили за создателя музея Ларису Николаевну, затем вспомнили ее отца – Начальника КБ (конструкторское бюро) танка Т-34 Николая Алексеевича Кучеренко, не забыли и товарища Сталина.