Мой дядя Адриано

Дядя возвращается на сцену, как в старые добрые времена, но в то же время переживает еще одну тяжелую потерю: в 1993 году умирает его закадычный друг Меммо Диттонго, тот самый, которого за несколько лет до этого он спас, отправив в США на операцию к кардиологу Дентону Кули. И снова личное сталкивается с публичным, а творчество омрачается потерей, которая серьезно влияет на душевный покой Адриано. Меммо Диттонго – действительно его лучший друг, тот, кто заставляет его смеяться, отвлекает от жизненных неурядиц, сопровождает повсюду. Он не делает трагедии даже из больших проблем, таких, как собственная болезнь, дамокловым мечом висевшая над ним всю жизнь. И когда Меммо уходит, Адриано остается один на один с огромной пустотой в душе. Он религиозен и потому убежден, что разлука с Меммо, а также со всеми его близкими – временная, все они в Раю, вместе с Меммо. Но все равно дяде его сильно не хватает, он тоскует по смеху Меммо, по его сарказму и иронии, и это ощущение усиливается, когда Адриано встречается с друзьями, с теми самыми друзьями, с которыми они ночи напролет просиживали в студии звукозаписи, на вилле в Азиаго[139] или в Бордигере[140], где Адриано вот уже двадцать лет проводит свои летние каникулы. Смерть Меммо – тяжелый удар, без него жизнь становится не такой веселой, но, как часто говорят артисты, шоу должно продолжаться[141]. И через несколько месяцев после смерти своего дорогого друга Адриано предстоит провести большой концерт, грандиозное возвращение на сцену. Дядю всегда пугала толпа, он страдает агорафобией[142], но возвращение на сцену дарит ему заряд бодрости, после политико-медийной заварушки с «Фантастико» в 1987 году поклонники хотят услышать его песни. Капелька медийной тишины и капелька музыки.

«Я не выступал с концертами пятнадцать лет, это все равно что начать карьеру заново, – говорит он журналистам. – Этот мой новый тур – как прыжок в прошлое. Вот увидите, через тридцать лет я снова буду вести «Фантастико». Я – сценическое животное, такова моя истинная природа. Будет только музыка, никаких пауз. Конечно, я скажу кое-что: пара шуток, более-менее похожих на те, которые я говорил много лет назад, нужно же чем-то запомниться и детям моих старых поклонников. Но говорить я буду очень мало. Это будет триумф певца Челентано, наконец-то мы подготовили сорок песен, но, конечно, не сможем исполнить больше восемнадцати-двадцати. Какие? Не знаю, не спрашивайте. Даже мои музыканты не знают концертную программу. На самом деле никакой программы нет. Песня, которую я обязательно исполню, – “La Terza guerra mondiale”».

Организацию концертов он доверяет компании Kono Music под руководством Энрико Ровелли, организатору концертов Васко Росси, Ренато Зеро, Пино Даниэле. Об Энрико Ровелли можно рассказать любопытную историю. В те годы Ровелли был влиятельным человеком, и говорят, что он отдал астрономическую сумму, чтобы устроить гастроли Адриано. Но, если заглянуть вперед во времени, то обнаружится нечто сенсационное – в 1997 году всплывет правда, скрывавшаяся десятилетиями: мальчик из глубинки, парнишка, превратившийся из неотесанного деревенщины в знаменитого организатора концертов, в молодости был полицейским шпионом. Когда об этом узнает Васко Росси, то разорвет с ним все связи. Росси настроен решительно – он не намерен работать с типом, которого подозревают в шпионаже на Виминале[143] в годы массовых убийств. Эта история оставалась тайной вплоть до обнаружения секретного архива Министерства внутренних дел в гараже на Аппиевой дороге в Риме. Там была и информация о шпике под кодовым именем «Анна Болейн», а выяснить настоящую личность информатора комиссара Луиджи Калабрези[144] не составило труда.

Концерты Адриано, организованные Энрико Ровелли, прошли по всей Европе. Группа передвигается на машине – Адриано не любит самолеты и с недоверием смотрит на поезда. Поход начался во Франкфурте и закончился в Ассаго (Милан). Я помню один из концертов в немецкой Констанце. Дядя пригласил меня приехать, и я с радостью согласился. Дух «Клана» вернулся, пусть и на один сезон. После такого долгого «телевизионного» периода даже семья настаивала, чтобы дядя снова вышел на сцену. Но для нас Адриано всегда оставался тем же человеком, что и в начале 60-х. Я несколько раз говорил дяде, что готов смириться даже с его образом настырного проповедника, хоть и не всегда одобряю его позицию, но моя мать, его сестра Роза и друзья больше любят его амплуа певца. Однако Адриано, хоть и называет себя «сценическим животным», не любит толпу, она его пугает, это видно по его взгляду во время концертов. Он двигается легко и непринужденно, но в то же время тревожно следит за движениями толпы. А после концерта сразу же исчезает, боится попасть ей в руки.