Мой дядя — чиновник

Услышав такое, я не сдержался и со всей твёрдостью возразил дяде. Он долго разглагольствовал и высказал немало полезных, но не имевших отношения к делу истин. Припёртый к стене доводами, которые я приводил в свою защиту, дядя решил наконец воспользоваться своим положением начальники и заставить меня замолчать.

— Ты здесь второй день, а уже споришь со мной, хоть я опытней и старше тебя. У тебя хватает нахальства учить меня лишь на том основании, что ты когда-то подержал в руках пару книжек?

— Но, дядя…

— Никаких «но»! Делай, что говорят, и помалкивай.

С этими словами он взял перо и принялся писать, не беспокоясь о впечатлении, которое произвели на меня его резкость и несправедливость.

«Опять берись за эту чёртову папку!» — подумал я.

Но тут в архив вошёл малый, чьи засаленные манжеты и воротничок, поношенное платье, нестриженые волосы и ногти, бледное и худое лицо позволяли за милю угадать в нём практиканта или одного из сверхштатных подканцеляристов при помощнике столоначальника.

Дядя осведомился у вошедшего, что ему угодно.

— Папку… — ответил тот.

— Эй, племянник! Она готова?

— Разве вы не приказали мне ещё раз просмотреть её?

— Проклятье! Неужели ты всё ещё не справился с таким ерундовым делом?

Подобное поведение моего дяди так неприятно поразило меня, что я не нашёл слов для ответа и промолчал.

— Вот видите! Он даже не оправдывается! — сказал дядя подканцеляристу. — Ещё вчера я приказал парню закончить работу, но он так ленив или так глуп, что до сих пор не сделал её.

— А нельзя ли доделать сейчас?.. — робко заикнулся пришелец.

— Нет, дружище, у меня сегодня по горло работы, — возразил дядя. — Позови, пожалуйста, твоего начальника и пусть он сам продиктует этому тупице всё, что нужно.

Подканцелярист послушно вышел и вскоре вернулся имеете с лысоватым, толстым и совсем седым сеньором; это и был его начальник.

— Давайте-ка, юноша, посмотрим имеете, — весело сказал мне чиновник. — Ну что, совсем запутались?

И он рассмеялся.

Дядя писал с такой невероятной быстротой, что не отрывал глаз от бумаги. Ещё бы! Ведь он был так занят!

Тучный чиновник вынул из кармана большие очки, просмотрел последнюю страницу папки и начал диктовать мне. Едва он раскрыл рот, как дядя перестал писать. Весь он превратился в слух, видимо, стараясь не пропустить мимо ушей ни одного слова чиновника; тут я заподозрил, что дядя и сам не очень-то разбирается в делах. Я окончательно убедился в этом, когда добродушный старик замолчал, и я обнаружил лишь ничтожные расхождения между тем, что он продиктовал, и тем, что было написано в моём черновике.

И тогда я умышленно показал чиновнику свою справку.

— Так что же вы, юноша, сразу не дали мне эту бумагу? Это почти то же самое, что я вам продиктовал.

У дяди покраснели уши.

— Дядя сказал, что она никуда не годится, — ответил я.

— Что вы! Что вы! Написано превосходно, — уверил меня чиновник.

— Я был очень занят… Не успел как следует просмотреть… — оправдывался дядя. — Но меня радует, что мой племянник так хорошо усвоил инструкции, которые я ему дал.

— Ах, значит, молодой человек — ваш племянник? Выходит, он тоже родственник дону Хенаро? — заинтересовался чиновник.

Не дожидаясь ответа, он несколько раз погладил меня по голове, похлопал по спине, потрепал по подбородку и сказал:

— Послушайте, юноша, держитесь крепче за полы сюртука дона Хенаро и не выпускайте их из рук. Я человек опытный и с полным правом могу вам это посоветовать. Надеюсь, вы когда-нибудь вспомните бедного старика, который помог вам в трудную минуту? Вы ведь не будете неблагодарным, правда?

— Разумеется, вспомню, — отозвался я, от души рассмеявшись при этих напутственных словах.

XII. Доклад чрезвычайной важности

Вскоре после ухода сеньора чиновника и его письмоводителя в архив вошёл дон Хенаро. Дядя почтительно встал, я последовал его примеру.

— Смотрите-ка! — воскликнул дон Хенаро, заметив меня. — Птенчик уже здесь? Похвально, братец, похвально! Садитесь, садитесь, дорогие кузены, здесь мы совершенно одни, в своём семейном кругу.

Я ещё никогда не видел дона Хенаро таким любезным.

— Висенте, дружище, — продолжал дон Хенаро с видом, выражающим самое глубокое огорчение, — а ведь тебе здесь плохо: комната такая тёмная, вся забита бумагами… со временем тут придётся всё переделать, верно? А пока надо устроить так, чтобы архив непосредственно сообщался с моим кабинетом. Как это сделать? А, придумал! Вон в том углу мы поставим винтовую лестницу. Ну как, нравится?

Дядя упивался честью, оказанной ему двоюродным братом, который, очевидно, решил ещё более приблизить его к себе.

Дон Хенаро продолжал:

— Работа этого отдела тесно связана с моей. Расстояние между нами давно следовало бы сократить, но я питал неприязнь к этому чудищу, дону Бенигно, и поэтому всякий раз, когда мне приходила мысль о перестройке, я тут же решал повременить. Теперь иное дело — нынче здесь находитесь вы, мои дорогие родственники, готовые во всем помочь мне. Вот мы и облегчим нашу работу.

— А когда придут ставить лестницу? — спросил дядя.