Мой дядюшка Освальд

— Сколько женщин может оплодотворить одна моя эякуляция?

— Около ста. Но я не собираюсь вам помогать.

«Господи, — подумал я, — если верить этим подсчетам, то я мог бы обрюхатить семьсот женщин за неделю!»

— Вы получили доказательства своей теории? — спросил я.

— И не один раз, — с гордостью ответил А. Р. Уорсли. — Все получается. Я беру одну эякуляцию, быстро смешиваю ее со снятыми сливками, яичным желтком и глицерином, разделяю на отдельные дозы и замораживаю.

— Каков объем одной дозы?

— Небольшой. Всего половина кубического сантиметра.

— Вы впрыскиваете корове только полкубика?

— Да. Но не забывайте, что эти полкубика содержат двадцать миллионов сперматозоидов.

— Ах, да, конечно.

— Я помещаю эти дозы в маленькие резиновые пробирки, — продолжал он. — Я называю их «соломинки». Запечатываю с обоих концов и замораживаю. Только подумайте, Корнелиус! Двести пятьдесят соломинок с живыми сперматозоидами от всего одной эякуляции!

— Я как раз об этом и думаю. Это чудо, черт побери.

— Я могу хранить их в глубокой заморозке сколько угодно. Когда корова готова к оплодотворению, мне нужно только достать одну соломинку из фляги с жидким азотом, разморозить ее — на это требуется меньше минуты, — набрать в шприц и впрыснуть корове.

Бутылка опустела на три четверти, и А. Р. Уорсли немного захмелел. Я снова наполнил его стакан.

— А что с этим быком-рекордистом, о котором вы говорили? — спросил я.

— Мы до него еще дойдем, мой мальчик. Это самая восхитительная часть всей истории. Это моя награда.

— Расскажите.

— Конечно, расскажу. Три года назад, во время войны, я сказал брату… его освободили от армии, потому что он вел фермерское хозяйство… так вот, я сказал Эрнесту: «Эрнест, если бы ты мог выбрать любого быка в Англии, какого бы ты предпочел?»

«Ничего не могу сказать насчет всей Англии, — ответил Эрнест, — но самым лучшим быком в наших краях считается „Слава Чемпиона“ из поголовья лорда Сомертона, Он чистокровный фриз, а фризы — лучшие производители молока в мире. Господи, Артур, видел бы ты этого быка! Он огромен! Он стоит десять тысяч фунтов, и каждая рожденная от него телка дает невообразимые надои молока».

«Где держат этого быка?» — спросил я у брата.

«В поместье лорда Сомертона. В Бердбруке».

«В Бердбруке? Это же совсем рядом, верно?»

«В трех милях отсюда, — подтвердил брат. — У них примерно две сотни голов племенного фризского молочного скота, и этот бык входит в стадо. Он великоле пен, Артур».

«Хорошо, — сказал я. — В течение следующего года восемьдесят процентов твоих коров отелятся от этого быка. Как тебе это понравится?»

«Ты еще спрашиваешь? — вскричал брат. — Мои коровы станут давать в два раза больше молока».

— А теперь позвольте вас побеспокоить, мой дорогой Корнелиус, и налейте мне последний стаканчик вашего великолепного портвейна.

Я налил ему остатки, даже вылил осадок со дна бутылки.

— Расскажите, что было дальше, — попросил я.

— Мы дождались, когда одна из коров брата станет готова к оплодотворению, и глубокой ночью… мне пришлось собрать в кулак всю свою смелость…

— Понимаю.

— Глубокой ночью Эрнест набросил на корову веревку и повел по сельским лугам к поместью лорда Сомертона.

— А разве вы не пошли с ними?

— Я ехал рядом на велосипеде.

— Почему на велосипеде?

— Скоро поймете. Дело происходило в мае, стояла теплая весенняя ночь. На небе светила луна, мы боялись, что нас могут заметить, но в то же время мы ничего не смогли бы сделать в полной темноте. Мы добрались на место за час.

«Пришли, — сказал брат. — Стадо там. Видишь?»

— Мы стояли у ворот, за ними виднелось двадцатиакровое поле, и в свете луны я разглядел огромное стадо фризов, разбредшихся по всему полю. На краю поля возвышался дом, Сомертон-Холл. В одном окне наверху горел свет. «Где бык?» — спросил я.

«Где-то там, — ответил брат. — Вместе со стадом».

— Наша корова, — рассказывал мне А. Р. Уорсли, — мычала как сумасшедшая. Они всегда мычат, когда хотят быка. Таким образом они его призывают. Ворота были заперты на висячий замок, но брат это предусмотрел. Он достал ножовку и, перепилив замок, открыл ворота. Я прислонил велосипед к забору, и мы вышли на поле, ведя за собой корову. Поле заливал молочный лунный свет. Наша корова, почувствовав других животных, замычала еще громче.

— Вам было страшно? — спросил я.

— До дрожи в коленках, — признался А. Р. Уорсли. — Я тихий человек, Корнелиус, и веду тихую жизнь. Такие приключения не для меня. Каждую секунду я ждал, что из дома выскочит управляющий его светлости и возьмет нас на мушку. Но я заставил себя идти дальше, я должен был пережить это ради науки. Кроме того, и был обязан брату. Он очень мне помог. Теперь пришла моя очередь помочь ему.

Трубка потухла. А. Р. Уорсли принялся набивать ее дешевым табаком.

— Что было дальше? — спросил я.

— Наверное, бык услышал зов нашей коровы.

«Вон он! — закричал брат. — Вой он идет!»