Мой дядюшка Освальд

Возможно, мне пора это сделать. Да, несомненно, пора. Потому что, хотя мои дневники задуманы как трактат по искусству обольщения и радостям совокупления, они будут грешить неполнотой, если не упомянуть искусство делания денег и извлекания из оных радостей.

Ну хорошо, я себя уговорил. Я сейчас же поведаю вам, что подтолкнуло меня к зарабатыванию денег. На случай, если кто-то из вас будет склонен пропустить эту часть с целью поскорей перейти к более сочным кусочкам, позвольте вас заверить, что с этих страниц будет капать достаточно соку, иначе бы я их попросту не писал.

Богатство, если оно не унаследовано, обычно добывается одним из четырех путей: предприимчивостью, талантом, вдохновенной идеей или удачей. Мой случай сочетает все эти четыре варианта. Послушайте внимательно, и вы увидите, что я имею в виду.

В 1912 году, когда мне только что исполнилось семнадцать, я выиграл стипендию по естественным наукам в кембриджском Тринити-колледже. Я был развит не по годам и пошел сдавать экзамены на год раньше обычного; это обозначало, что ближайшие двенадцать месяцев мне было попросту нечего делать, потому что Кембридж не мог меня принять, пока мне не исполнится восемнадцать. Мой отец решил, что, дабы это время зря не пропадало, мне стоит поехать во Францию и поучить язык. Лично я надеялся научиться в этой прекрасной стране не только языку, но и кое-чему другому. Дело в том, что я уже таскался напропалую по лондонским дебютанткам. Более того, английские девицы мне уже порядком надоели, слишком уж они были пресные и вялые, и мне прямо не терпелось сжать пару бушелей диких злаков на заграничных полях. И уж особенно во Франции. Из надежных источников мне было известно, что французские дамы знают о любви одну-другую вещь, какие и не снились их лондонским кузинам. По слухам, искусство совокупления пребывало в Англии на самом зачаточном уровне.

Вечером, перед отъездом во Францию, я устроил в нашем семейном доме на Чейни-уок небольшую вечеринку. Мать и отец тактично ушли в семь часов вечера на какой-то там ужин, оставив дом в моем распоряжении. Я пригласил дюжину или вроде того друзей обоих полов. Мы сидели за столом и весело болтали, запивая вином нежнейшую вареную баранину с кнелями. Звякнул колокольчик у входа. Я пошел открывать и увидел на пороге мужчину средних лет, с огромными усами, пурпурно-красным лицом и кожаным чемоданом. Он представился майором Граутом и спросил отца. Я сказал, что отец где-то на ужине.

— Боже милосердный, — вздохнул майор Граут. — А ведь он приглашал меня остановиться. Мы с ним старые друзья.

— Отец, наверное, забыл, — сказал я, — вы уж нас извините. Заходите, пожалуйста.

Теперь я, конечно же, не мог оставить майора в кабинете читать «Панч», в то время как мы за стенкой развлекались, поэтому я спросил, не желал бы он к нам присоединиться. Он, конечно же, пожелал. Он был рад к нам присоединиться. Так что он вошел во всем великолепии своих усов, сияя радостной улыбкой, и не испытывал ни малейшего стеснения, хотя и был в три раза старше любого из сидевших за столом. Он хищно вгрызся в баранину и уже за первые пятнадцать минут уговорил бутылку кларета.

— Отличная пища и напитки, — сказал он. — А нет ли еще вина?

Я открыл для него еще одну бутылку, и мы с восхищением взирали, как он опустошает и эту. Его щеки быстро стали из пурпурных свекольными, его нос буквально запылал. Где-то на середине третьей бутылки он стал понемногу расслабляться. Он работал, по его словам, в англо-египетском Судане и приехал в Англию в отпуск. Его работа была как-то там связана с суданской ирригационной системой — жара, мол, и неподъемный труд. Но в то же время увлекает. Масса забавных моментов. И с негритосами не так уж и трудно, если все время иметь под рукою хороший хлыст.

Мы сидели вокруг него и увлеченно слушали это краснолицее существо из далекой непонятной страны.

— Прекрасная это все-таки страна — Судан, — говорил он. — Огромная и очень от нас далекая. Полная тайн и секретов. Хотите, я вам расскажу один из величайших секретов Судана?

— Очень хотим, сэр, — сказали мы. — Расскажите, пожалуйста.

— Одним из величайших секретов, — сказал он, выливая в горло очередной бокал вина, — секретом, известным только туземцам да немногим старожилам вроде меня, является маленькое существо, суданский волдырный жук, или, называя его по-научному, cantharis vesicatoria sudanii.

— Вы имеете в виду скарабея? — спросил я.

— Конечно же нет! — возмутился он. — Суданский волдырный жук — это крылатое насекомое. Даже не столько жук, сколько муха, длиною примерно в три четверти дюйма. Он очень красивый с виду, золотисто-зеленый, радужно переливающийся.

— Так в чем же тут секрет? — спросили мы.