Мой дневник. 1919. Пути верных

Статьи Ивана Александровича в подлиннике поступали ко мне в Париж, после чего, если это было необходимо, в части или в целом, обсуждались нашей перепиской, а потом, в окончательном виде, пересылались в Брюссель, где, в том случае, если они были одобрены начальником Русского Обще-Воинского Союза генералом Архангельским – печатались и рассылались…

Аудитория «единомышленников», читателей бюллетеней непрерывно росла, а за последние годы читатели выделили ряд лиц, понявших значение этой работы Ивана Александровича Ильина, они стали стремиться создать у себя комплект с первого номера, и потому была налажена работа по переписке недостающих выпусков. Все 215 выпусков, созданных ярким умом покойного, представляют теперь собою совершенно исключительное собрание мыслей, образов, понятии п определений, которые, несомненно, не только теперь, в переживаемое нами время, но и в будущем представят собою основу для работ о России, всех национально мыслящих русских людей. Вопрос издания всех выпусков типографским способом, в виде книги, составляет сейчас особую заботу издательства, которое призывает всех, кто понял и оценил наши бюллетени, вместе с издательством изыскать возможность такого увековечения памяти почившего нашего Учителя и Друга[173].

Я говорил, что с самого начала Белой Борьбы, с того момента, когда генерал Алексеев на юге России «зажег светоч» борьбы, к нему, через всю Россию, примкнул профессор Ильин, беззаветно отдавшийся делу Белых (он часто этим именем подписывал свои письма и статьи). Еще в 1922 году, при первых встречах с профессором, я с удивлением слушал его мысли о той борьбе, которая велась и, увы, на полях сражений была проиграна белыми – своей беспредельной интуицией он провидел то, что двигало белых на подвиг борьбы… и выйдя за пределы СССР, откуда так неосторожно выпустили большевики своего сильнейшего врага, Иван Александрович оформил свои мысли в виде статьи «Белая Идея», «вместо предисловия» помещенной мною в первом томе сборника «Белое Дело» («Летопись Белой Борьбы»), изданного в конце 1926 года в Берлине. При обсуждении вопросов, как можно еще, несмотря на незаменимую потерю, продлить бюлетени, существует предположение в нескольких выпусках «Наших Задач» вновь опубликовать эту статью И.А. Ильина.

Моя краткая заметка растягивается. И в то же время мне так мало удалось сказать о том, чем был дорог не только его «единомышленникам» членам Русского Обще-Воинского Союза, но и всем русским людям безвременно покинувший нас наш «старый и верный Друг»! Для того чтобы это сказать, и сказать исчерпывающе и авторитетно, нужно другое перо, и, что главное – нужна перспектива, которая позволит оценить его яркую и сильную фигуру… нужен научный подход, нужно пережить какие-то сроки, которые дадут возможность изжить личное горе от его потери и объективно подойти к оценке личности этого исключительного русского человека, проповедника, ученого и мыслителя. Наконец, нужно объять его литературное наследство, которое видится мне исключительным по богатству, так как в те дни, когда я в последний раз имел счастье личного общения с ним, Иван Александрович писал лихорадочно быстро и неустанно, сознавая свою тяжелую болезнь, уже значительное время мешавшую ему жить и творить, – писал все время, чтобы высказать все, что накопил его острый и сильный ум…

Имя покойного профессора Ивана Александровича Ильина, его мысли, изложенные всегда так исключительно ярко и внушительно, конечно, найдут свое место в будущем Пантеоне Российском…

Нам же, его современникам, остается только преклониться перед Высшей Силой, взявшей его от нас так рано!

Дай Бог, чтобы легка была чуждая нам земля приютившей его свободной Швейцарии, в которой суждено было найти покой исключительному русскому человеку, верному и искреннему Другу Русского Белого Воина, Другу Русского Обще-Воинского Союза и… моему личному незабвенному Другу!

Наши Задачи. № 216. 1955

Генерал-лейтенант Б.А. Штейфон

В 1951 году, 17-го мая, в русской газете в Нью-Йорке, носящей дорогое нам всем имя «Россия», появилась статья Сергея Жукова, который между прочим говорит: «Я беру на себя почин в нарушении безмолвного вето, наложенного и тяготеющего и по сей день над именем большого русского человека и пылкого патриота… Я назову его – Генерального штаба Генерал-Лейтенант Борис Александрович Штейфон»…