Мой дом, наш сад

Я стучусь в кабинет Мордреда и он, как и всегда, не отвечает. Но дверь открыта, значит я могу войти. У Мордреда просторный, светлый кабинет. Все здесь на своих местах и никогда их не меняет. В детстве я думала, что все вещи здесь приклеены, потому что они никогда не меняли положения.

Мордред сидит за столом, увидев меня, он кивает, потом записывает что-то. Я никогда не спрашиваю, что он записывает. По крайней мере, теперь. Пару лет назад, я сказала что-то вроде:

- Вы записываете время занятия?

- Что? - спросил он. А потом разорвал бумагу.

- Что это за список? - повторила я, больше от неловкости, чем из желания узнать. Мордред поднял обрывки бумаги в воздух и поджег.

- Какой список? - спросил он.

Так я поняла, что лучше об этом не спрашивать. И что взрослые - такие же ненормальные, как мы.

На первый взгляд кабинет Мордреда настолько нормален, что даже ненормален. Потом начинаешь замечать часы. Они везде, и они все - маленькие, как те что он носит на цепочке. Эти часы развешаны по всей комнате, они смотрят со стен, как маленькие глаза.

И они все показывают неправильное время.

Вот почему Мордред занимается со мной дополнительно. Часовые механизмы, которые я так люблю, имеют для него особое значение. Мне так и не удалось выяснить, какое.

Я сажусь на стул. На столе, передо мной, гора золотых деталей и стеклянных линз, а еще - букет незабудок. Мои любимые цветы. Я тянусь к нему, чтобы понюхать, но пальцы тут же обжигает холодом.

- Нет, - говорит Мордред. - Получишь их, когда закончишь работу. Надеюсь, сегодня ты будешь в лучшей форме, чем в прошлый раз.

В прошлый раз, собрав часы, я так и не смогла зачаровать их. Я потеряла одну из деталей, и мне стало страшно, что это как-то навредит Мордреду, и я расплакалась. Я не могла успокоиться, и мы полчаса вместе искали крохотную пружинку заводного рычага. А потом время занятия закончилось, и Мордред выгнал меня.

Он сидит за столом и смотрит. Взгляд у него неприятный, какой-то жуткий. Он все время будто ждет чего-то. Мы много времени проводим вместе, но я так и не привыкла к этому взгляду.

Я поднимаю детали в воздух, прошептав заклинание и указав направление, так намного удобнее - я могу видеть все нужное перед собой и брать, протянув руку, а на столе ничего не мешает мне скреплять нужные детали. Я облизываю серебряную отвертку с цветочной гравировкой, которую мне подарил Галахад на мой четырнадцатый день рожденья, и приступаю.

Сбор часового механизма я осуществляю автоматически, это медитативное занятие, разум не принимает в нем никакого участия. Вот почему Мордред заставлял меня доводить действия до такого автоматизма. Мой разум должен быть занят только колдовством. Вот почему я испортила все в прошлый раз. Я позволила страху помешать мне колдовать. Больше этого не случится.

Я чувствую запах незабудок, слабый и успокаивающий. Подбирая детали, я шепчу нужные слова, формула за формулой, я готовила их долго. Сделать можно все, что угодно. Я делала часы, загоравшиеся, когда их открываешь. Делала часы, способные излечивать крохотные ранки. Единственное, чего я еще не делала - часов, отматывающих время назад. А ведь это самое банальное применение колдовских часов. Я не слишком хорошо владею магией времени. Но я хочу научиться.

Я быстро теряю ощущение времени, когда работаю. Особенно, когда все идет хорошо.

Наконец, вкладывая механизм в основу, я заканчиваю заклинание, прилаживаю крышку, и получаются часы черненого золота к которым я прицепляю цепочку. Только теперь, закончив, я чувствую, что Мордред все это время стоял у меня за спиной, а я даже не заметила. Мне становится неуютно, будто бы немного неловко и одновременно тревожно. Я протягиваю часы Мордреду на открытой ладони, быстрым и беззащитным жестом.

- Возьмите.

- Что ты сделала? - спрашивает он. И, видимо, не собирается брать часы, пока я не объясню. Тогда я сама их открываю. Потолок окрашивается черным, и по нему движутся звезды. Так я представляла себе планетарий, в котором никогда не была и, наверное, не буду. Хотя может и буду, если нас всех спасет Гвиневра.

- Симулятор звездного неба, - говорю я. - Его можно настраивать на нужный день месяца. Правда, только мая. Я не смогла запомнить и воспроизвести больше. Но если мне понадобится провести майский ритуал в июне, я просто сяду в своей комнате и включу это. Должно сработать. А если нет, то это просто красиво.

- Красота бесполезна, - говорит Мордред. - Кроме того, у тебя есть ошибки в расположении звезд. И иллюзия релевантна только для мая этого года.

Я молчу и киваю, закрываю часы.

- Это трата силы. Но у тебя, по крайней мере, есть сила.

Я поднимаюсь, обиженная и красная, и тогда он вручает мне цветы. Они больше не жгутся морозом, но пахнут очень хорошо.

- Почему вы не можете просто меня похвалить?! - спрашиваю я, до хруста сжимая букет. - Вам что сложно? Вас кто-то проклял, и вы не можете говорить людям ничего хорошего?! Я стараюсь! Много лет! У меня получается!

- Не понимаю, зачем тебе нужно, чтобы тебя кто-то хвалил, если ты сама в себе так уверена, - говорит он.