Мой дорогой Влад

— Да плевать тебе на людей, которых ты знать не знала! Хочешь уйти? Ты действительно к этому готова или ждешь, что я приползу к тебе через какое-то время и буду вымаливать прощение? И тогда ты великодушно меня простишь, перед этим промыв мозги на тему «так делать нельзя, а так можно». Да ты хоть понимаешь, какая на мне ответственность? Сколько мне приходится работать, чтобы завоевать авторитет? Как опасно в моей ситуации делать ошибки, а ведь они случаются даже у меня! Ты ведь знаешь, я объяснял тебе, но ты снова и снова… твою мать, Марина!

Он ударил рукой по столу рядом со мной. Я закрыла глаза и замерла — испугалась.

— А что, если я не приползу к тебе вымаливать прощение? — спросил он сквозь зубы, едва сдерживая накопившийся в нем гнев. — Не за что мне извиняться, Марина. Я тщательно взвесил все «за» и «против», пошел на риск, который в конечном итоге оправдался — тендер у меня в руках. Так что пора нам покончить со всей этой ересью.

Он отодвинулся от меня так неожиданно, что я чуть не упала, и открыл дверь в коридор.

— Хочешь уйти — твое право. Но давай сразу расставим все точки над «i»: выйдешь за эту дверь сейчас — назад можешь не возвращаться.

Пауза.

Я схватила сумку и направилась к выходу. Он поймал мою руку.

— Подумай головой, — прорычал он. — Этот поступок повлияет на всю твою… нашу жизнь!

Я, не проронив ни слова, вырвалась из его захвата и пошла к двери…

Конец.

Глава 15

Изначально всё, чего я хотела, — это забыть о Владе, раствориться в работе, ежедневной рутине и собственной боли.

Ноябрь превратился в настоящий ад: как сомнамбула, я отгородилась от мира и изо всех сил пыталась скрыть, как мне тяжело. Забытые призраки прошлого опять полезли мне в голову.

Мне снились сны, в которых две девушки — Матильда и Д. — танцевали, держась за руки, и постепенно к ним начали присоединяться другие люди, сотканные из света. Их лиц не было видно, лишь яркие очертания, и мне казалось, что это люди, погибшие в аварии.

Удары, удары судьбы, как же вас много…

Она ждала меня возле работы — сестра Матильды.

Я помнила эту девочку ребенком, но в тот момент передо мной предстала взрослая девятнадцатилетняя девушка. Когда я увидела ее, ощущение было, как будто мне дали кулаком под дых.

Внешне она была очень похожа на Матильду: светлая кожа, длинные волосы, веснушки и лишь по фигуре немного крупнее. На меня смотрело нечтоглазами умершей.

Она была зла. Это было видно по ее позе и разъяренному выражению лица. Она подошла ко мне.

— Стоп, не здесь, — быстро сказала я, предчувствуя неладное. — Давай отойдем.

То, что я заговорила первой, к тому же так уверенно, немного охладило ее боевой настрой. Когда нужно, я умела держать себя в руках, и она, к счастью, не догадалась, как на меня повлияло ее появление.

Рядом была гостиница. и я предложила зайти туда. Девушка поглядела на швейцара, на ковровую дорожку, и по выражению ее лица я поняла, что заходить туда она не хочет.

— Там слишком шумно.

— Хорошо, пойдем в другое место.

В трех шагах от работы был дворик с качелями. В хорошую погоду я там часто обедала. Это была моя безопасная зона, и мне было странно видеть в этой «зоне» человека из далекого прошлого, как будто два мира «наслоились» друг на друга.

Пока мы шли к дворику, сестра Матильды не сводила с меня напряженного взгляда.

— Рассказывай, — сказала я, когда мы вошли во двор.

Она пыталась храбриться, но я видела, что ей некомфортно в моем присутствии. Она оглядывалась, будто ожидая, что сейчас из-за угла кто-то выпрыгнет.

— Маме угрожали, и это из-за тебя, — выдохнула девушка.

В горле встал ком, но я постаралась это скрыть.

— Чем угрожали?

— Ее поджидали у дома. Два кабана несколько раз толкнули ее…

— Что значит толкнули?

— Это значит, бл***, что толкнули! Потрепали, как она мне сказала. Она теперь на грелке отлеживается. Синяков несколько на руках оставили, падлы.

Не к месту я подумала, что девочка совершенно не умеет материться, как когда-то не умела ее сестра, но почему-то в разговоре со мной она решила выбрать именно этот тон.

Перед каждым ругательством она делала паузу, перебарывая собственные внутренние барьеры. Я подумала: молодчина, такая же умница, какой была ее сестра. Это не ирония. Я действительно считала, что мама хорошо их воспитала — что Матильду, что младших дочек.

Эти мысли заняли доли секунды. В целом же меня охватил настоящий ужас, потому что в голове мгновенно сложились кусочки головоломки. Я догадывалась, почему на женщину напали. Влад знал о моей нездоровой заинтересованности семьей Матильды и таким образом давал понять, что так просто мне из ситуации не выбраться.

Из горла вырвался смешок: я не понимала, как при мысли об одном и том же человеке можно испытать такую жгучую ненависть… и обыкновенную боль.

Скрипели на ветру качели на железных цепях, до сквера доносился гул машин. Понемногу темнело — осенью дни короткие. Киев замер в ожидании снега.

— Это сделал Влад, — заявила девушка, и ее брови от избытка злости и раздражения почти сошлись на переносице.