Мой друг мертвец

— Пойдём, мужики! Чую я, как некромант обряд начинает. Идти надо, пока не поздно, иначе беда придёт!

— Может, за храмовниками послать?

Я одёрнул Витьку.

— Нужно бы за храмовниками! Но не успеет никто, Витька. Когда храмовники придут, от деревни уже может ничего не остаться. Самим надо, пока гонец бежит.

— Ох, Гордей. Поляжем все, как пить дать!

Повернувшись к Борису, я затряс его за плечи.

— Не поляжем, Борька, не поляжем! Надо только всем вместе ударить. Если мы сейчас это не сделаем, то вся деревня ему на съеденье уйдёт. Первым я пойду — на меня весь основной удар направлен будет — а уж вы как-нибудь постарайтесь обряд его прервать. Убить-то некроманта вы всё равно не сможете, но хоть деревня до прибытия храмовников продержится. А там уж они что-нибудь придумают.

Мужики явно сомневались в моём плане, но слова о том, что в противном случае вся деревня поляжет, явно возымели своё. У всех были семьи, жёны, дети, и, конечно, никто не хотел их гибели, тем более от рук нечисти.

— Пошли уже, Гордей! Только геройствовать не надо! У тебя вона Ванька с Алёнкой подрастают только. Алёнка начала говорить ужо, а Ванька скоро на ноги встанет.

Я лишь пожал плечами.

— Не получится по-другому, Витёк. Кроме меня некому магию на себя принять. На первом году гимназии храмовников кое-как этому обучают. Отучился если бы я хоть пару лет или был бы ещё один — даже студент какой — мы бы в связке на двоих удар распределили. А так, кроме меня, некому это сделать. Да и не геройство это! Детей своих на растерзание ему не хочу оставлять.

Голос дал слабину, и я замолчал. Мужики всё понимали. Хоть и отговаривали, но понимали, что выхода другого нет. Я оглядел молчащую шайку, улыбнулся для ободрения и подвёл итог:

— На том и порешили. Как я без чувств опрокинусь, неситесь во весь опор к кругу и закидывайте Тёмного, чем попало. А как встанет и на вас отвлечётся, круг быстро стирайте: без него ему не сотворить быстро ничего стоящего. Морок только навести может, но и тот слабым получится должен: слишком много он сил тратит на поднятие нежити из могил. Давайте, мужики! Нечего тянуть больше! Времени нет совсем.

Проснулся я на закате от того, что кто-то пинал меня ногой.

— Вставай уже, мертвяк! Быстрее давай, хватит валяться! Последние лучи солнца зашли уже — поторопиться надо, не то Федот довершит начатое и детишек сцапает! Давай, соня!

Я открыл слипшиеся веки, с удивлением обнаружив, что веки у меня есть в принципе. За ночь плоть появилась на лице, и я ошарашенно начал ощупывать его руками (сломанная рука тоже за день, проведённый во сне, зажила). Гриша-разбойник стоял надо мной с фонарём в руках и улыбался во весь рот.

— Поднимайся, потом на себя налюбуешься. Ну же, чего разлёгся⁈

— Да встаю я, встаю! — на удивление, мой голос тоже был вполне человеческим, только хрипотцой отдавал немного.

— Ого, да ты уже и говорить умеешь! Ну дела! Мертвяк во плоти — и заговорил! Расскажу кому — ни за что не поверят.