Мой друг Пеликан

Анонс! (Хроника 20 века)

Внимание! Пикапаре в утро на 8 марта не застелил постель. Крах Второму интернационалу!

Внимание! Утром 9-го марта Белобрюхий стриж был опять пьян. Стыд и срам строителю долампочки!

Цесарка,

Сей элемент, роду неизвестного. Болен летаргическим сном. Сентиментален, не может без слез глядеть на пожираемую пищу. Склонен к творчеству. На свет не реагирует. К сему Цесарка — технолог. (Здесь приведена лишь часть помещенной в газете биографии.)

Эксцентриситет юмора

У казахского мудреца Анварбека Загинбаевича случились в жизни только две ошибки:

1) Когда он родился.

2) И… когда подумал, что Цесарка механик.

Пеликан,

Обладает нерегулярным темпераментом. Мяса и женщин! — его основной лозунг. Смог поднатужиться и сочинить Гимн Великой Песолинии. Наград не имеет. Имеет привычку вставать рано утром, зато спит целый день. Ленив — но деятелен. Его заветная мечта — стать диктатором Камчатки. Тренируется в более мелких масштабах. Известен в народе явлением на танцах в пьяном виде и в огромных ботфортах, за отвороты которых стряхивает пепел. Гостеприимен. Убивает невинных галок и ворон из пушки через форточку, не выходя из дому. Шахматист. Механик. Любит сладкое, кило варенья сожрет в один прием (запротоколировано). Упрям, покладист. Смешлив, серьезен, угрюм — но переменчив. Мочится членораздельно. На всех.

Гимн Песолинии исполнялся на мотив «Славное море — священный Байкал», имел четыре куплета, шестнадцать строк и начинался:

Славная наша страна песолин…
Славный наш строй первобытно-общинный

…

Заканчивался:

Нашей свободой мы всех победим…
Мощны, сильны Песолинии дети…
Мы нерушимо навеки стоим…
Самый великий народ на планете!..

Каждую ночь они, действительно, в три часа поднимались и в трусах шли вниз по лестнице, громыхая тяжелыми ботинками на босу ногу. Редкие встречные смотрели на них и смеялись. Вахтерша, давясь от смеха и отворачиваясь, махала руками.

— Самые оригинальные в общежитии люди! — сказал Володя, уплетая хлеб с колбасой и запивая чаем.

— Самые оригинальные! — обрадованно подхватил Модест.

Они поели и снова улеглись спать.

Но Пикапаре через неделю такой жизни охладел к затее. Он занимался, посещал семинары и лекции.

Он не хотел ночью перебивать сон.

Модест учился на вечернем отделении, при этом, работая в две смены, по-настоящему, по-взрослому, в институт попадал только через неделю — когда работал с утра. Вскоре он окончательно запутался с учебой, с хвостами и прогулами. Перестал интересоваться учебой. Приходил только ночевать, по целым дням проводя в Москве на работе.

Купил себе что-то из одежды.

Мог, наконец, питаться — пусть скупо, в студенческой или рабочей столовой, но два-три раза в день ел горячую пищу.

В этом возрасте ему не хватало женской близости. Но как-то не получалось ни с кем, он зажимался, угловато и неумело, невпопад произносил слова. Словно чего-то ждал.

Володе жалко становилось его. Этот угрюмый очкарик — справедливый, беспредельно честный, узкий: член партии с младых ногтей, — внушал симпатию.

И каждый жил сам по себе.

Володя не понимал его детдомовской неприкаянности. О чем много сожалел спустя годы.

Пеликанова пушка послужила ему однажды причиной не то чтобы сурового, но запомнившегося навсегда урока.