Мои друзья и горы.

   Жене, как начальнику нашего сбора, почему-то казалось, что мы слишком легкомысленно отнеслись к восхождению на Ушбу. Поэтому он досконально экзаменовал нас на знание маршрута, ключевых его мест и вариантов ночевок и, главное, предупреждал об опасностях спуска по отвесным скалам Южной Ушбы. Тщательно проверил все наше снаряжение и, обнаружив, что на моих ботинках стесались трикони, заставил меня, а заодно и Брагина сбегать за пару верст к сапожнику, чтобы заново подбить наши ботинки. Но в конце концов мы все-таки получили от него «добро» на выход и тронулись в путь.

   Чтобы подойти к началу маршрута на Ушбу, надо сначала пройти Ушбинский ледопад. Самое неприятное при этом — необходимость раннего подъема, чтобы успеть проскочить ледопад до восхода солнца. Подъем в пять утра, выход в пять тридцать. Надели кошки и быстро-быстро вверх по плотному снегу, лавируя между трещинами и стараясь держаться подальше от нависающих ледовых сераков. Солнце только-только показалось из-за горы, а мы уже выбрались на плато, и можно было сесть передохнуть на рюкзаки и спокойно позавтракать.

  С плато надо было пройти метров двести по не очень крутому снегу, чтобы выйти на снежную «подушку», к началу подъема на Северную. Там вытоптали места для двух наших палаток, устроились с комфортом, попили чаю с ватрушками, что напекла внизу Валюша, и просто побездельничали, наслаждаясь видом окружающих нас гор, а еще более тем, что мы в отличной форме и вот, наконец, смогли выйти на настоящую гору. Погода стояла отличная, весь подъем на Северную хорошо просматривался, и ничего устрашающего на этом пути не было. Скорее, наоборот — Ушба будто бы приглашала подняться к ней.

   С первыми лучами солнца мы были уже в пути. С самого начала необходимо было подняться траверсом направо по крутому фирновому склону, чтобы выйти на небольшую скальную гряду, так называемые «скалы Настенко». Как рассказывал один из альпинистов старшего поколения Густав Деберль, иммигрант-антифашист из Австрии, был до войны такой украинский альпинист Настенко, сильный и опытный, но убежденный одиночка. Кажется, в 1939 г. он в одиночку пошел на Ушбу и не вернулся.

   Судя по косвенным данным, он ночевал на этих скалах (слова Густава: «О, на скалах Настенко великолепная ночевка, там можно даже сидеть!»), Видимо, где-то неподалеку от этих скал он и сорвался. Это был не первый и, к сожалению, не последний несчастный случай на Ушбе, на маршруте, который внешне выглядит столь подкупающе несложным.

   От «скал Настенко» начался самый трудный участок подъема на Северную — крутой (40-45°) ледово-фирновый склон протяженностью порядка 600 м. Здесь бесспорным лидером был Олег Куликов. Куля, как мы его звали, был признанным «ледовиком», и никто не оспаривал его права идти первым, мы только разгрузили его рюкзак. Хотя среди предков Кули, насколько я знаю, казаков не было, но что-то от казаков было в его внешности. Он был великолепно сложен и физически очень силен. Эта сила сказывалась во всей манере его поведения, спокойной и уверенной, и в какой-то веселой дерзости, с которой он брался за любое дело. Вот так же, спокойно и весело, он пошел вверх по крутому склону, уверенно, резкими ударами вбивая зубья кошек в склон и вырубая через каждые 15—20 м лоханки для ледовых крючьев страховки. Нам оставалось только подтягиваться за ним, поднимаясь на надежной верхней страховке. С самого начала было видно, что Валюше нелегко идти на кошках по склону такой крутизны (замечу, что женщины вообще редко чувствуют себя уверенно на кошках), но вскоре она вполне освоилась и пошла наравне со всеми.

   На гребень мы поднялись часам к трем дня. Путь по гребню до вершины технически прост, но опасен из-за множества карнизов. Внизу нам рассказали немало историй о том, как легко обрывались эти карнизы, иногда от совершенно ничтожных причин, вроде случайного удара ледорубом. Со всей осторожностью мы пошли было по гребню, намереваясь в тот же день дойти до вершины, но тут резко испортилась погода, пошел снег, видимость пропала, и, в довершение всего, похоже, собиралась гроза.

   Ушба — самая высокая вершина в этом районе (4700 м), и очень не хотелось оказаться на ее гребне среди грозовых разрядов. Все, что можно было сделать, это спуститься метров на десять-пятнадцать ниже гребня и там поставить палатки. Для этого, правда, пришлось часа два рубить лед на крутом склоне, чтобы сделать какое-то подобие площадок, но это, в конце концов, технические детали. Главное, что, как только мы ушли с гребня, ледорубы перестали «жужжать», а это первый признак того, что поле электрического разряда осталось достаточно далеко.

   Наутро все стало опять великолепно — яркое солнце и почти нет ветра. До Северной дошли без всяких приключений, никто ни разу даже не ткнул ледорубом так, чтобы в снегу образовалась дырка. С вершины Северной, кажется, рукой подать до Южной вершины. На самом же деле надо сначала спуститься метров на триста на седловину, а потом набрать примерно такую же высоту, чтобы подняться на Южную.