Мои друзья и горы.

   Провожала меня «в путь» очень эффектная, крупная и рыжеволосая женщина Ада Рабгатовна с необычайно теплым голосом. Она мне подробно объяснила, что со мной будет и чего я должен и, главное, не должен делать. У меня перед глазами табло, где будут время от времени загораться в ряд с десяток лампочек. По команде оператора я должен нажатием кнопки, вмонтированной в поручень кресла, гасить эти лампочки — таким образом контролируется сужение поля зрения, происходящее при увеличении перегрузки. Посредине табло будет гореть крестообразный светильник, и когда он вдруг почернеет с краев, это означает, что достигнута предельная перегрузка и надо снижать обороты. Последнее достигается очень просто: во время разгона мой большой палец постоянно давит на рычажок на кресле, тангенту, отчего обороты возрастают, а как только я отпускаю тангенту, обороты снижаются. Если я вдруг отключусь, то палец сам собой разожмется и тогда последует замедление вращения.

   — Да, вот еще, что особенно важно: ни в коем случае не пытайтесь убрать ноги с подножки, а руки с подлокотников. При больших перегрузках вы не сможете их вернуть на место и тогда может произойти перелом

   конечности. Все понятно?

   — Да, вроде бы все.

   —Ну, в добрый час, поехали!

   Люк закрыли, я увидел, что все лампочки горят, руки-ноги зафиксированы на своих местах, нажал тангенту и, действительно, «поехали». С начала вращения люлька выводится в положение, в котором сила перегрузки давит в направлении грудь-спина. Первый раз дали «прогулочное катание» с перегрузкой в 5 g. Никаких неприятных ощущений я не заметил разве только некоторое увеличение давления на грудную клетку. Потом «поехали» по-настоящему, но я был осторожен и, как только периферийные лампочки стали исчезать из поля зрения, отпустил тангенту и вскоре остановился. Результат — я выдержал перегрузку, соответствующую ускорению в 8,5 g.

  Вслед за мной отправлялся Олег Куликов. Когда с меня перевешивали датчики на него, он заметил, что у меня по всему телу мелкие, с булавочную головку, кровоподтеки, и поинтересовался: «А что, то же самое или даже хуже у нас внутри?» Его успокоили, заверив, что они точно знают, что внутри у нас все будет в порядке, проверено на собаках. Олег с первого раза «доехал» до 11,5 g, что вызвало что-то вроде сенсации у наших операторов, По их словам, никто из космонавтов не выдерживал более чем 7 g.

   Когда через пару дней мы пришли на второй сеанс, я был настроен решительно: самому не отпускать тангенту ни в коем случае — ведь интересно, сколько же я могу выдержать, Все происходило в точности, как в первый раз, Постепенно все лампочки исчезли из поля зрения, но я упрямо жму на тангенту. Вот уже и крестообразный светильник начинает постепенно сереть, а потом становится почти черным. Слышу в наушниках

   беспокойный голос: «Как себя чувствуете?» Отвечаю бодро: «хорошо» и без всякого перехода вдруг начинаю видеть сны. Да-да, именно сны, только не вспомню сейчас, какие именно. Потом стал просыпаться, услышав еще более обеспокоенный голос, повторяющий: «Ответьте, ответьте, как себя чувствуете?» Оказалось, что я «докрутился» до обморока на 10 g и пришел в сознание, когда замедлился до 5 g. Примерно то же самое, с небольшими вариациями, происходило на центрифуге почти со всеми ребятами из нашей группы. Чемпионами здесь стали Валентин Божуков и  Адик Белопухов, «выжавшие» до 12-13 g и даже не терявшие при этом сознания.

   Испытание в термокамере носило почти анекдотический характер. Смысл его был предельно прост: человека раздевали до плавок, сажали в камеру, разогретую до 70-75 °С, и отмечали время, которое он сможет вытерпеть. Единственный дискомфорт — уж очень сильно потеешь, а воды в камере не было, иначе бы получилась просто парная баня. При этом во рту надо было держать градусник и время от времени сообщать температуру тела. Большинство выдерживало до того момента, когда температура тела поднималась до 39 °С, на что уходило обычно двадцать-двадцать пять минут. Исключение составил Адик Белопухов, который просидел более сорока минут и довел собственную температуру аж до 40 °С, после чего доктора сочли за благо прекратить этот эксперимент. Забавно, что оплата нашего труда на этом стенде была прогрессивной: чем больше терпишь, тем больше получишь. Так что Адику достался не только лавровый венок победителя, но и максимально возможное денежное вознаграждение.

  Логика ученых далеко не всегда бывает ясна для непосвященных. Я так и не смог понять, почему было предположено, что у альпинистов должен быть особо хорошо развит вестибулярный аппарат. Чтобы подтвердить или опровергнуть эту странную гипотезу, нас прогнали через довольно изощренную пытку на специальном стенде. Испытуемого сажали в так называемое «кресло Бараньи», фиксировали ремнями, после чего кресло начинало вращаться со скоростью 30 оборотов в минуту. Далее надо было закрыть глаза и наклонять голову направо и налево, тоже со скоростью 30 раз в минуту, и постараться продолжать это упражнение как можно дольше.