Мои друзья и знакомые

— Вы же сами понимаете, что в первые годы после переезда денег в обрез, вернее сказать, их нет совсем. Хватило мне только на самый дешевый греческий тур, да и то потому, что Греция, можно сказать, по дороге — на обратном пути из Израиля, где я была на конференции в Вейцмановском Институте. Прилетела я из Израиля на Санторини, тот самый, где, говорят, затонула Атлантида.

Остров — остаток взорванного вулкана. Оттуда поплыла на пароме через ариаднин Наксос, Киклады в афинский порт Пирей. Из Пирея предполагалось продолжение — Крит с Лабиринтом, потом возвращение на Санторини. Оттуда уже через Франкфурт в Штаты…

Теплоход пришёл в Пирей в пять утра, у меня в это время мозги спят, я могу действовать только на автопилоте. Плюс — каюта была в трюме на двенадцать человек, как в кино про эмигрантов XIX века. А меня напугали, что в Греции вор на воре, и я еще с вечера сумочку с деньгами и документами положила в чемодан, а чемодан в каюте использовала вместо подушки. Словом, приплыли в пять утра в Пирей, и хочется, конечно, подняться на Акрополь и на Агору. Для этого, конечно, чемодан надо сдать на хранение. Впереди целый день, продолжение пути — в пять вечера Все разумно. Мы и сами один раз в Барселоне… А она рассказывает, как начала искать пассажирский терминал, ну, камеру хранения по-советски, чтобы сдать свой чемоданчик и дальше жить налегке. За час поисков в пустынном предутреннем пирейском порту, наконец, набрела на дверь с прикнопленным листком бумаги " PASSENGER TERMINAL", что и должно обозначать камеру хранения.

— Там сидел такой пожилой усатый грек совершенно порнографического вида. Страшно мне обрадовался, забрал чемодан, оторвал клочок от какой-то бумажки или газеты, черкнул на нём зигзаг и выдал мне эту квитанцию. Я тоже страшно обрадовалась, что избавилась от чемодана и могу теперь налегке идти смотреть Парфенон. При мне остались только билет на следующий теплоход и какая-то мелочь, чтобы покупать воду — жара там днём несносная, под сорок или за сорок.

Мне ужасно хочется вставить собственные воспоминания, как мы с женой, поднявшись на знаменитый холм, обнаружили и засняли на видео митинг по случаю какой-то годовщины местного Сопротивления времен Второй Мировой. Прелестный митинг, с красотками в национальных нарядах, несущими распростертый соток на шесть голубой флаг с крестом, с военными оркестрами у Парфенона и Эрехтейона, с печатающими по неровной скалистой площади шаг гвардейцами в юбках и роскошных туфлях с помпончиками, с почтенными ветеранами в черных костюмах-тройках и алюминиевой сединой на подбородках, со скаутами в галстуках, дружно салютующими, когда оратор муниципального вида прокричит что-то вроде: " К борьбе за дело Янаки, Ставраки и Папы-Сатыроса — будьте готовы! "

Но я наступаю на горло собственной песне — все-таки хочется же знать, что там дальше. Начало пока не обнадеживающее. Ну, а дальше оказывается, что по возвращении Наташи в порт туристский теплоход оказывается на месте, у указанного в билете причала, а вот PASSENGER TERMINAL никак не находится. В сорокоградусную жару носится она по порту в поисках той двери, куда зашла под утро. Как будто нашла — но там при свете дня оказалась подсобка рыбного ресторана. Никаких, хоть бы и бумажных вывесок.