Мои друзья и знакомые

Я как-то про него немного рассказывал,[10] как он пытался хантов и манси от вымирания спасти — евреям всегда больше всех надо — и за решетку угодил. Но к этому времени дело уже прекращено по отсутствию состава преступления, Феликс снова дома и, разумеется, активно болеет душой за Перестройку. Вот что-то на эту тему мы с ним и еще с парочкой наших друзей и обсуждаем. Звонок. Открывает Фелик дверь, а там наша общая приятельница, очаровательная кустодиевская девушка Наташа, местная боевая и очень прогрессивная журналистка. А с ней какая-то хрупкая дама, скажем прямо, не совсем нижневартовского вида. Вот эта она и была, как позже выяснилось, та самая бывшая отличница-активистка из Москвы 1953 года. Как выяснилось из рассказа обеих Наташ, московской и северной, познакомились они на какой-то деловой игре, что тогда было в новинку и сильно в моде. И сразу задружили, так что аборигенка немедленно поволокла приезжую туда, где можно выпить рюмочку и пожужжать о жизни. Собственно, москвичка приехала с какими-то лекциями по линии Общества "Знание" — был, кто не помнит, в советские времена такой способ подзаработать для нашей небогатой профессуры. И попала с момента приезда в окружение местного начальства, с кем-то ее, видимо спутавшего, не исключено, что и с Инкогнито из Столицы. За три дня, по словам Натальи Яковлевны, все они ей смертельно надоели. Язычок у приезжей оказался достаточно острым, мы, все, во всяком случае, были покорены. Общий восторг вызвал рассказ о том, как ее водили по недавно созданному институту "Нижневартовск НИПИ Нефть" и вдруг тамошний замдиректора, хорошо нам всем знакомый геолог Саша В., схватил гостью за руку и втащил ее в какую-то пустую комнату.

— Понимаете, я сразу решила, что он собрался меня насиловать, и хотела принять изящную позу для самообороны, а он смотрит в упор и спрашивает: "Скажите, разве можно в таких условиях работать?" Ну, что я ему могла на это ответить?

Не хочется хвалиться, но в нашей компании она, как казалось, немного отошла от общения с городским эстеблишментом. А то, судя по всему, так и решила, что в нашем городе кроме буровых вышек и начальников больше ничего нету. Народ мы все довольно бойкий, только и успеваешь влезть со своим сообщением, если кто-то, зазевавшись, на секунду площадку освободил, но все это в стиле 60-х, без надувания щек. Хотя, конечно, перед такой яркой собеседницей ударить мордой в грязь никак не хочется. Тем более, нашлись общие знакомые, Дулов, например, Александр Андреевич, Никитин Сергей, Вадим Егоров, она бардов любительница, а я в лаборатории дверь в дверь с Дуловым работал.

Потом гостья на какое-то время переключилась в слушатели, сели они с нижневартовской Наташкой в уголочке, попивают феликов коньячок, слушают и что-то такое свое, девичье между собой воркуют. Вдруг москвичка наше токованье прервала и говорит:

— Мальчики! Если бы я была художником… Ярошенко…

Согласитесь, неожиданный поворот и фамилия живописца тоже! Мы все к Наталье Яковлевне обернулись на этих словах.

— Я бы написала о вас картину… и назвала бы её "Всюду жизнь!"

Это у нее, значит, Нижневартовск такие вызывает ассоциации.

Помните картину-то? С арестантским вагоном и голубями. Да-а, думаю, действительно, нестандартная дама.

Больше она в наши края, кажется, не приезжала, но с нижневартовской тезкой завязалась у них дружба с перепиской и со взаимным доставанием всякого дефицита. Ну, а для транспортировки, в качестве фельд-егеря — я.

Мне в это время часто приходилось в министерство ездить, либо через Москву в Краснодар, в головной мой институт. Что очень меня устраивало, поскольку жена с сыном уже вернулись на Большую Землю, в Москву. Ну вот, две подруги меня почтовым голубем и определили.

Так что я быстро освоил дорогу на "Сокол", да и она у нас в Строгино пару раз побывала, очень понравилась моей Лине, та до сих пор ее с удовольствием вспоминает. Но некий ветерок неожиданности, непредсказуемости всегда веял около нее. Вот прихожу я однажды к ней вечером.

— Скажите, Сережа, Вы можете мне помочь?

— Конечно, Наташа, чем смогу.

— Помогите мне отнести этот аквариум на первый этаж.

А квартиру на первом этаже я уже хорошо знал с Натальиной подачи.

Когда я туда к ней в первый раз попал, так кроме своего имени и выговорить ничего не смог, что, вообще говоря, для меня не характерно.