Мои друзья и знакомые

Как-то после этой истории она ушла из круга моей информации. Тем более, что успела поссориться с моей женой, не помню уж в связи с чем, но достаточно серьезно, с некоторым скандалом. А у меня начались такие времена на работе в связи с моими цифрами по количеству горящего на факелах газа, что и не передохнешь. То меня увольняют с работы, то комиссия из Миннефтепрома вынуждена со мной соглашаться, то у меня поручение от обкома партии по проведению измерений по всему региону. А там Перестройка, я участвую в учредительной конференции Демплатформы, организую в городе партклуб, меня выбирают председателем Совета Трудового Коллектива нашей конторы. В общем, «хватай мешки — вокзал отходит». А Лика с мужем, сколько я знал, уехали в Москву.

Для очистки совести скажу, что может быть и намного более романтический взгляд на пребывание Лики в нашем нефтяном городе.

Вот ссылка на текст моего хорошего многолетнего знакомого Игоря Кириллова (https://freedocs.xyz/pdf-348491757). Тут, как увидите, все более пафосно и духовно. Ну, я уже отмечал, что у меня на голове эти шишки — романтики, восторга и вообще воспарения развиты крайне слабо. Я, наверное, отбыл свой период духовной приподнятости еще в 60-х.

Во времена повышенной гласности и полной демократизации у меня появились новые друзья из редакции районной газеты «Ленинское знамя», где я печатал статьи об защите окружающей среды, о программе Демплатформы, а какое-то время даже вел на общественных началах рубрику «Рецепты Анжелы» с рекомендациями о том, что можно приготовить из продуктов, еще встречавшихся в магазинах. Одна из журналисток, милая толстушка Наташа, рассказала мне о своей дружбе с уехавшей Ликой и в том числе о тоже совершенной безумной приключившейся с ней истории. Будто бы так, что сидели они у Наташи в ее квартирке в 5-м микрорайоне, ну, выпили, конечно. Гостья вдруг засобиралась домой. А на следующий день с дрожью в голосе сообщила, что недалеко от Натиного дома она в темноте свалилась в снежную яму.

Там обнаружился некоторый гражданин, упавший туда же раньше нее.

Он сразу объяснил, что выбраться не удастся. Он уже пробовал. Потом предложил, что он встанет товарке по несчастью на плечи, вылезет и потом поможет выбраться ей. Так они и сделали. Однако коллега по несчастью выбравшись отряхнул снег и быстро пошагал, наверное, к себе домой. А Лика осталась в яме и вытащили ее уже много позже какие-то припоздавшие прохожие.

На этом всякое веселье заканчивается, потому, что следующим сообщением, дошедшим до меня из Москвы, было то, что Лика умерла.

Запущенный рак легких. Умерла, как мне сказали, быстро, мало мучилась, но умерла. Ну, что тут скажешь? На нее, конечно, похоже, что она регулярные проверки никогда и не делала. Ну, много кто умер.

Земфиры тоже уже нет.

Вот, кроме анекдотов и вспомнить, в общем, почти нечего. А ведь была очень талантливая девочка. Стихи, надежды… Но тут пожалуй ничего и не добавишь к словам Некрасова: «Не предавайтесь особой унылости.

Случай предвиденный, чуть не желательный…». Ну, а лучше всего о людях, талант которых губят невезуха и богемный образ жизни писал, конечно, Мюрже: «Богема — это испытательная пора в жизни всякого художника; это предисловие к Академии, к больнице и к моргу».

Requiescat in pace.

Наталья Яковлевна и её окрестности

Вообще говоря, я сначала прочитал ее воспоминания в одном из перестроечных номеров "Юности". Сюжет там был неслабый даже по тем информационно-изобильным временам. Вот живет-учится в хорошей московской школе комсомолка-отличница, стенгазету выпускает, а папа у нее возьми и окажись врачом-убийцей. Собственно, не совсем уж убийцей, поскольку патологоанатом даже и в Кремлевке никого убить не может. Но вместе со своими сионистскими дружками лелеял, оказывается, коварные умыслы против вождей. В общем, девочке, пока папа домой не вернулся, пришлось не совсем легко, о чем она хорошим языком и рассказала спустя треть века. Одним словом, запомнилось. Еше я обратил внимание, что она служит доктором наук в Химфизике. Я одно время до Северов работал в Институте Органической химии, а это совсем недалеко, через Ленинский проспект перейти. Я и переходил иногда, бывал у них в институте. Но с ней знаком не был. Фамилия, конечно, на слуху, но для семеновской Химфизики сразу шла ассоциация с ее однофамильцем, человеком уже совсем запредельной биографии, где были, кроме прочего, не полученные из-за негибкости позвоночника Золотая Звезда Героя и Нобелевская медаль открывателя химического мутагенеза. Согласитесь, чтобы и то, и другое… не совсем часто бывает.

Но ее имя я вот только и узнал из того номера "Юности". Запомнил, однако. А тут сидим, пьем чай у нашего приятеля Феликса Романыча.