Мои друзья и знакомые

Когда Лика вернулась на следующий день около одиннадцати и открыла дверь, мимо нее проскочил на сверхсветовой скорости взъерошенный Олег, а обои в ее комнатах были покрыты многократно повторенной надписью «Лика. Ты — сука!»

Кстати, я недавно набрал на Гугле его имя и фамилию. Пишут про него, как про великого фельетониста, нового Власия Дорошевича либо Кольцова. (http://2001.novayagazeta.ru/nomer/2001/82n/n82n-s08.shtml) Черт, я и не знал, что такой великий мастер своего дела. Читал что-то, но без такого уж восторга. Ну, у меня на голове шишка восхищения, видимо, вообще почти отсутствует.

Конечно, они не только бухали. Геннадию надо было трудиться над переманиванием черных африканских племен на кремлевскую сторону.

Не получилось в конце концов, так, если разобраться, и ни у кого не получилось. А Лика писала очерки. Я очень гордился тем, что смог маленько помочь в ее тогда по моему мнению главной работе.

Дело было так, что она очень интересовалась общежитиями автозавода им Ленинского Комсомола. По-простому — «Москвича». Но не знала — как туда появиться, кем представиться. Поделилась со мной. А как раз в это время секретарем Люблинского райкома комсомола работал мой хороший знакомый по родному городу нефтяник и пинг-понгист Женя.

Он переехал в столицу вместе с семьей своего тестя, переведенного на работу в министерство. Делал Женя хорошую карьеру и в 90-х стал одним из министров лужковской мэрии и организатором внутрикремлевского(!) турнира по большому теннису.

Я ему позвонил, что вот-де журналистка из нашего города. Лика приехала к нему в райком и он пристроил ее в виде инкогнито жить в одном из заводских общежитий. Была в результате написана очень, на мой взгляд, хорошая работа. Не могу ничего особенного сказать о литстиле, помнится, что совсем неплохо. Но дело в том, что она написала о тех девчонках из провинции — Саранска, Йошкар-Олы, Ряжска, Городца, которые приезжали в Москву, работали на конвейерах, делали эти самые злополучные «Москвичи» и жили так годами и десятилетиями.

Без семей, без хозяйства, без знакомств среди коренных москвичей, да и вообще без собственности и каких-то надежд. Вышел материал, под названием «Этажи АЗЛК», если не ошибаюсь, в журнале «Знамя».

Ни о чем подобном наша прэсса тогда и не упоминала. Хотя тема существовала, я сам встречал все это в общежитиях завода Синтезспирт в родном городе и в вагончиках монтажников на строительстве газопровода Бухара-Урал. Следующим за Ликиным материалом на эту тему, который я увидел в виде ксерокопии перед самой Перестройкой или уже в ее начале, была статья Заславской и Рывкиной о новом советском пролетариате, населении заводских общаг, у которого нет никакой собственности — ни автомашины, ни мебели, ни книг, ни каких-нибудь ковров — только койка в общежитии и много если дешевая гитара либо гармошка. Там уже впрямую поднималась тема о том, что такие люди, ничего не имеющие и ничем не дорожащие, могут быть источником общественной опасности на крутых поворотах Истории. Но до этих социологов вопрос поднимала, по-моему, только Лика. А нынче иногда в ТВ и газетах заходит разговор о жизни в окончательно догнивающих остатках таких общежитий в моногородках.

Если не ошибаюсь, именно после этого очерка ее приняли в какое-то сообщество молодых сочинителей при Центральном Доме Писателей на ул. Герцена и выдали по этому случаю удостоверение, которым она очень гордилась. Но об этом удостоверении мы еще вспомним дальше.

А так — всякое бывало. Вот от журнала «Вожатый» Лика ездила по стране фронтовым корреспондентом на игру «Зарница». Было такое ежегодное мероприятие, на мой взгляд, просто раздутая до всесоюзных масштабов наша детская дворовая игра в войну. У нас были автоматы из дранки — у них деревянные муляжи, а у тех, кто с красными галстуками стоял в карауле у Вечных Огней в честь ВОВ по областным городам — так даже продырявленные настоящие пистолеты-пулеметы Шпагина. В общем, Соввласть явно впадала в детство, совмещенное со старческой деменцией. Влиял еще и явный пиетет к Победе и фронтовикам у нашего тогдашнего многозвездного вождя. Конечно, война была самым честным и достойным уважения этапом в его длинной жизни.

Одним словом, раскручивались эти игры в войнушку по всей стране, а моя приятельница ездила по ним «военным корреспондентом», такой своебразной пародией на Симонова. Помещала потом очерки в своем журнале. Под своими статьями она ставила как псевдоним фамилию известного эсеровского деятеля, успевшего поработать наркомом земледелия дважды — в 1918 году от левых социалистов-революционеров и в 30-х от ВКП(б). Ну, а потом его, конечно расстреляли. Лика уверяла, что это ее дедушка, но я слегка сомневался. Отец-то ее на фронте был, сколько знаю, политруком, что для зятя врага народа очень маловероятно. Впрочем, она себя обозначала еще и как чеченку, присовокупляя, что отец ее принес с фронта из Грозного в вещмешке. Ну — богатое воображение, поэтическая натура!