Мои друзья и знакомые

Не знаю до чего бы мы в этом клубе договорились в конце концов, но зимой современной литературой и искусством заинтересовался тогдашний Первый Секретарь и Предсовмина Никита Сергеевич Хрущев.

Клуб наш закрылся, а меня чуть было не выперли из комсомола «за пропаганду модернизма и абстракционизма». Как тогда говорили: «В Москве рубят, а к нам щепки летят». Пронесло, однако. Но впечатление было яркое. В итоге я не пошел на истфак в МГУ либо Тартусский универ, как собирался, а подал документы в нефтяной институт, стоявший от моего дома в трех кварталах. Одной из мыслей было, что инженер при желании может прожить жизнь, не облизав ни одной вышестоящей задницы, а гуманитарию это затруднительно.

Незадолго до 1 сентября Лида, Земфира и еще один парень, мой приятель из той же образцовой школы Слава приехали ко мне в ту «нефтяную» часть города, где мы опять жили после ухода отца из Совнархоза, и мы пошли гулять в громадную рощу на берегу реки недалеко от упомянутого Нефтяного института. Слушали соловьев, пели что-то, говорили о будущем. Земфира уже училась в местном университете, разумеется, на факультете романо-германской филологии, Славе еще предстояло заканчивать школу, а Лида уже сплавила дитя бабушке в Москву, по-моему, уже расходилась с Эриком и собиралась ехать в столицу поступать на истфак МГУ. Детство уже ушло, впереди была казавшаяся необъятной жизнь и от будущего мы все ждали чего-то феерического.

Какое-то время мы все четверо после этого жили в нашем городе. Мне это все, кроме прочего, запомнилось еще и крайне запутанными и нервными романами с Земфирой и, временами, с Лидией. Виноват, конечно, был я сам. Никак не мог решить для себя, что для меня действительно важно и неотменимо. В конце концов Лида все же переехала в столицу, а Земфира чуть было не женила меня на себе.

Помешало не мое сопротивление, а, скорей, моя в данном деле инертность. На мое везение она скоротечно вышла за однокурсника.

О Лидии же доходили до меня не совсем определенные слухи. Что зовут ее теперь Ликой, как я сразу предположил, что по созвучию и в честь бунинской героини. Или, например, дошел такой анекдот. Училась она на филфаке МГУ еще до его отъезда с Моховой. Сидят они целым курсом в Большой Коммунистической аудитории — слушают "Историю КПСС". Доцентша-зверь, старая дева-сталинистка на зал смотрит, не спят ли? Там, если помните, такой амфитеатр — лектору всех видать. Видит — на самом верхнем ряду несколько студенток в одну точку сдвинулись и хихикают, что как бы теме об индустриализации Страны Советов не совсем соответствует. А это они, баловницы, отсиненную "Кама Сутру" рассматривают и позы обсуждают. Она им: "Что, — мол, — вас так развеселило?" — в смысле, что не стоит забывать про будущий экзамен и кто его будет принимать. Лика наша и отвечает: "А вот мы, Марь Ванна, в связи с Вашей лекцией заспорили — как правильнее сказать? Кадры решают всё или Техника решает всё?" — Ну, она так немного зажеманилась и говорит: "Сейчас об этом вслух говорить не принято, но на самом деле тов. Сталин сказал, что — Кадры, овладевшие техникой, решают всё". Девки в экстазе, а она никак не может понять, почему слова Вождя на них так сильно подействовали.

То есть, в наш город она еще приезжала, но это уже все было попозже и без меня. Она ходила в гости и ночевала уже у моего младшего брата и его тогдашней жены.

Время, между тем, шло. Я учился в ВУЗе, баловался СТЭМом, ездил в стройотряд, познакомился со своей будущей женой, женился, получил диплом, уехал на два года офицером в Краснознаменный Дальневосточный округ. Родился сын. Наконец, вернулся, переехал в Москву и начал работать в НИИ. И вот тогда, не припомню, при каких конкретных обстоятельствах, снова встретился с Ликой.

Побывал у нее дома, познакомился с ее новым мужем Геной Полькиным.

Хороший парень, родом с Алтая. Тоже окончил МГУ и работал в то время на Иновещании. В смысле рассказывал франкоговорящим африканцам о счастливой жизни советских людей. Хорошо еще было, если на передачу удавалось привести какого-нибудь студента из Лумумбария. Лика же в ту пору работала, сколько помню, в редакции журнала. «Пионер» либо «Вожатый». Занимали они две комнаты в доме напротив американского посольства. В том самом, из подворотни которого впоследствии какой-то идиот пальнул по посольству из «Мухи». Еще в одной комнате в их квартире жил полковник из Ведомства Щита и Меча. Но я его никогда не видел, может быть, потому, что не так уж часто и бывал. Ликин сын Валера продолжал жить на воспитании у деда с бабкой, впрочем, пару раз я его встречал у матери, однажды даже спел больному ребенку любимую песню моего сына Саши «Паровоз по рельсам мчится, На пути котенок спит…».

В комнате побольше были книжные полки во всю стену. Ну, меня этим не удивишь, но истинной жемчужиной их библиотеки были голубые обложки ВСЕХ номеров «Нового Мира» за время редакторства Твардовского. Настоящее богатство.