Мои друзья святые. Рассказы о святых и верующих

В своем поэтическом послании святитель подводит поэта к неизбежному выводу что его лирический герой должен направить свой взор в глубину собственной души, там искать причины тоски от неверия. Пушкин прекрасно понял ответ Московского митрополита и искренне раскаивался в том греховном состоянии, из которого родился «Дар напрасный…», и в стихотворном «ответе на ответ» проникновенно сказал о целительной силе слова владыки понимая источник этой силы в Боге.

Возможно, именно под влиянием урока, полученного от мудрого святителя, по словам Плетнева, Пушкин к концу жизни часто возвращался к беседам о Божественном Промысле, управляющем миром и направляющем его жизнь к благим целям.

Надо ли что-то прибавлять к изложенному? Кажется, достаточно пищи для размышлений…

Что касается дальнейшего моего писательского труда, то с несомненностью свидетельствую: святитель Филарет (Дроздов) взял меня под свое покровительство. По молитвам к нему произошло несколько чудесных встреч с совсем незнакомыми людьми (как правило, с монахами); и эти встречи приводили к тому, что появилась новая книга. Но это отдельные рассказы.

Рождественская история

Несколько лет назад возвращалась я под утро домой с рождественской службы. На душе – радость, в теле – обычная послепостовая усталость. Год на год не приходится: иногда стоишь ночью на Рождественской литургии и самого тела не чувствуешь – летать хочется. А бывает – только и думаешь: спина разламывается, ноги не держат, голод одолевает, поесть хочется – мясца, творожку… В чем загадка таких разночтений – неведомо. В тот раз усталость, казалось, достигла апогея: на посту было много срочной работы, вся постная еда свелась к одному чаю с бутербродами из кабачковой икры и как лакомство – к жареной картошке. Моя радость тогда тоже была больше душевного свойства, думалось об одном: слава Богу, доползла до Рождества, отстояла ночь и вот иду домой, а впереди – заслуженный отдых, вкусная еда, лыжные вылазки в лес, какие-то веселые встречи, одним словом, Святки…

Я поднялась на лифте на свой этаж, сунула ключ в замок и услышала звук, похожий на стон. Обернулась. Между этажами, у батареи, во всю длину лестничной площадки лежал бомж. Господи, только не это, Господи, это не мой клиент, взмолилась я и все же осторожно спустилась по ступенькам, прислушалась в темноте: вроде дышит, еле-еле… Господи, пожалуйста, дай мне отдохнуть, заныла я.

На улице был мороз, успокаивала я себя, он прячется здесь от мороза… С утра непременно кто-нибудь выгонит его. А что я сейчас могла сделать? Только покормить. Поднялась в квартиру, сделала бутерброд с вожделенной бужениной, налила в стакан чаю, вернулась к бомжу и все это молча поставила около него. Дома съела такой же бутерброд – законный, чай не допила – опротивел за пост, легла в кровать и провалилась в сон…

С полудня замучили звонки – православные проснулись и – давай друг друга с Рождеством Христовым поздравлять. За окном быстро стемнело… Я снова съела бутерброд с бужениной и легла, думая спокойно почитать хорошую книгу – на законных основаниях, три дня не буду работать, а только отдыхать.

Кто-то позвонил в дверь. Пошла открывать: увидела соседку сверху – она протянула мне давно обещанный отросток экзотического цветка. Поблагодарив, я глянула вниз: бомж лежал в другой позе. Удивительно, что никто его не выгонял…

Через полчаса опять заверещал дверной звонок: парень с девушкой искали Петю. Я назвала номер его квартиры. Бомж был на месте. У меня зародилось смутное подозрение, что все-таки придется им заняться…

Когда в мою дверь позвонила старушка, кормившая наших подвальных кошек, и среди ночи вдруг попросила для них еды, я увидела неподвижного бомжа в третий раз. Сердце замерло в догадке, что все случайные вечерние посетители были неслучайными посланниками Младенца Христа и говорили мне: окажи любовь этому несчастному.

Прислонившись к стене около входной двери, стала я вспоминать, что пережила, когда решилась помогать «кнезю», первому спасенному бомжу. Сколько на него было потрачено времени и моральных сил и нервных клеток, которые, говорят, не восстанавливаются. С тех пор прошло лет пятнадцать, стала я старше и, наверное, мудрее; молодой задор почти весь вышел… Я зареклась участвовать в подобных энергозатратных акциях. Очень, очень не хотелось начинать новый бой…