Мои друзья святые. Рассказы о святых и верующих

И вот однажды утром пришел главврач нашего отделения и говорит, что завтра выписывают все наше отделение – в Краснодарский край повезут, там тепло и еда есть. Мне было десять лет. Я заплакала: где мама, я к маме хочу. Про маму никто не знал, жива ли она и где живет… И вот дальше произошло удивительное чудо – почему я вижу над собой руку Божию с самых с отроческих лет. Вечером того дня вдруг пришла медсестра и принесла от мамы письмо на адрес главврача той больницы, она спрашивала, живы ли такие-то девочки, ее дочки, или нет. Обратный адрес: Краснодарский край, Кавказская. Их туда увезли, блокадников. Но адрес был неточный, непонятно, станица или станция, видимо, мама писала еще из больницы. Главврач прочел: Краснодарский край, а дальше куда? Все обрадовались, что все же мать жива и можно куда-то отправить. Утром нас, сорок человек, собрали, попрощались, посадили в вагон, меня поручили проводнице, которая, читая адрес на конверте, не могла понять, где меня высаживать. Повезли в Краснодар. На вокзале в детскую комнату сдали, ножку перевязали, накормили, уложили. Там тоже не понимали, куда мне дальше ехать; на второй день отправили в Тихорецк. В Тихорецке та же история: не знали, куда девочку девать. Что-то узнавали, куда-то звонили. Потом опять на поезд посадили, проводнице поручили. Уже все знали, что эта маленькая худенькая блокадница, маму разыскивает. Кто-то фрукты приносил, там в это время уже фрукты созревали. И вот подошла одна женщина, которая, прочитав адрес, сказала, что именно туда едет, к родной сестре в отпуск. Проводница обрадовалась, попросила довезти меня. Вышли мы из вагона – жара, май, а я в валенках, во всем зимнем. Пешочком прошлись, потом подвода какая-то нас подвезла. И пришли мы в эту Кавказскую станицу, в дом сестры моей доброй провожатой. Меня там раздели, покормили и уложили на полу, я сразу уснула… Сквозь сон слышу какой-то шум, что такое? Открываю глаза – передо мной мама. И столько было слез радости, все соседи собрались, плакали и радовались. Оказывается, что когда блокадников привезли на Кубань, в эту станицу, всех размещали по хаткам, у кого было хоть какое местечко. Мама попала к одной старушке, которая рядом жила с той женщиной, к которой ехала сестра… Какой во всем этом Промысл Божий.

Вскоре снова беда – пришли немцы, попали в оккупацию. Немцы очень старались привлечь к себе население оккупированных территорий, даже храм в станице открыли. В школу, я в третьем классе училась, помню, приходил священник, читал молитву. Немцы предлагали ехать в Германию работать и многих вывозили – сначала добровольцев, потом невольников. Уже когда наши наступали, они стали хаты поджигать, расстреливать, виселицы устроили. А мы – мама, я, двоюродная сестра Лидочка и хозяйка – спаслись, потому что десять дней просидели в погребе у той бабушки, у которой жили. Погреб был на огороде, далеко от дома, поэтому нас и не поймали. Когда наши партизаны станицу окружили – с той стороны, где немцы не ожидали, мы тогда и вышли. От немцев спаслись, но началась эпидемия сыпного тифа. Мама заболела и скончалась, ее похоронили на кладбище, за станицей. Так я осталась круглой сиротой.

Детдом

Сначала нас с Лидочкой отправили в Ивановскую область, там эвакуированная мамина сестра и подруга жили. Долго там не задержались. В начале 1944-го мы приехали на Валдай, где в деревне Ивантеевке жили бабушка и другая мамина сестра и брат, эвакуированные из Ленинграда. Шла война, ни магазинов, ни школы не было, много домов сгоревших. И тетушка Дуня, мамина сестра, тоже сказала, что не может нас двоих взять к себе, и отдала нас в Валдайский детдом. Там, слава Богу, пробыли недолго. Когда расспросили меня про оставшихся родных, я сказала, что у меня две тети, мамины сестры, живут в Ленинграде. Тогда выписали нам какие-то справки, что едем в свой город к родственникам, и отправили в Ленинград – без сопровождающих. А на станции Бологое нас с Лидочкой высадили. Начальник сказал, что завтра же отправит нас обратно, возмущаясь, что несовершеннолетним девочкам не дали сопровождающего. Мы сели на лавке и стали плакать. Тут подошла одна женщина, расспросила хорошенько, и я повторила ей, что вот мы едем к тетушке в Ленинград одни, без взрослых, нас сейчас высадили, и опять в детдом завтра отправят. И снова – какой Промысл Божий: оказалось, что сердобольная женщина тоже на улице Куйбышева живет, как моя тетя Мотя. Она в Ленинград поехала, а мы снова на Валдай, в детдом. Женщина нашла мою дорогую тетю Матрену – тетю Мотю – и рассказала про нас. Конечно, тетя Мотя переживала, сообщила о себе в детдом, тогда нам дали сопровождающего, и мы до нее все-таки доехали и стали у нее жить. Как же настрадались мы с Лидочкой. С детства Господь дал столько испытать, пережить… Но шла война, у всех было полно бед и нам это казалось нормальным… Другого детства мы не знали.

«Господи, возьми меня в дар…»