Мой генерал Торрихос

Он не обиделся и воспринял мой вопрос серьёзно, потому что хорошо понял, что это не только вопрос. И отвечая, назвал меня «Чучу», что было довольно необычно для него. Наши с ним отношения были глубокими в политическом и личном плане, но в очень редких случаях интимными. Чаще всего он называл меня «сержантом». Когда же хотел выразить особое внимание и уважение в моём лице к академическим ценностям, то «моим сержантом».

Однажды на Кубе он шёл мимо меня вместе с Фиделем и, увидев меня, подошёл и встал передо мной по стойке смирно. Что подумал тогда Фидель, внимательно посмотревший тогда на меня, стоявшего в военной форме с двумя скромными полосками сержанта на погонах? Не всякий генерал встанет навытяжку перед сержантом. Впрочем, я уже писал, как встал в стойку смирно бригадный генерал Омар Торрихос перед мальчишкой, встречавшим его на обочине дороги для приветствия.

И вот тем поздним вечером в этом волчьем логове в Вашингтоне он ответил на тот мой вопрос так: «Видишь ли, Чучу, за тем столом на переговорах сидим не только гринго и мы. Там присутствует и кое-кто ещё».

Мне бы хотелось вспомнить с абсолютной точностью все те слова, которые он сказал ещё, но, к сожалению, не смогу. Но не хочу и ни на йоту исказить смысл того из самых важных уроков, полученных мной тогда от него. Помню, что я в разговоре упомянул мысль Андре Жида о том, что в каждом великом литературном произведении есть и божий промысел.

Андре Жид хотел сказать этим, что в книге мастера, которая задумана и написана им, как его проект, присутствует рука божья, о которой автор даже не подозревает. Классический случай — Дон Кихот Сервантеса. Унамоно по этому поводу даже сказал как-то, что Сервантес так до конца и не понял своего же произведения.

«Да, — сказал генерал на это, — верно, только это не рука Божья, а рука Истории. И это дружеская рука, с которой нужно считаться. Не полагаться на неё полностью, не возлагать на неё всю ответственность, но учитывать её среди других своих союзников». И напомнив пословицу христиан: «На Бога надейся, но сам не плошай», перефразировал её так: «Истории доверяй, но её подгоняй».

На этой основе всегда строил генерал Торрихос и свой исторический оптимизм, этот его спокойный размеренный ритм жизни и этот его марш к его разновидности социализма, как предложенная им цель.

«Если существует какая-либо форма того, как сделать дело хорошо, можно верить в то, что оно будет сделано хорошо». В точности наоборот знаменитой формуле св. Петра: «Если существует какая-либо форма того, что дело пойдёт плохо, оно и пойдёт плохо», — сказал он.

Как раз тогда я дал генералу книгу — сборник высказываний св. Петра, которая по причинам, далёким от литературных предпочтений, имела большой успех в США. Поэтому генерал неслучайно использовал этот дуализм в своём ответе мне. И он увидел в этом высказывании Петра отражения, что империализм не может рассчитывать на помощь Истории, а наоборот, столкнётся с её сопротивлением ему, и что для него нет минимальной возможности избежать того, что дела для него пойдут плохо. Св. Пётр показал то, что генералы и вожди империи не в состоянии признать. А именно то, что они являются врагами истории. Что они не правы.

Империализм не в состоянии вести переговоры. И не в состоянии признать эту свою неспособность. Понимание этого являлось мощным оружием генерала в решении им внешних проблем страны и всей Центральной Америки. И это было одной из причин, как это можно было уже увидеть между строк документа Санта Фе, для того чтобы уничтожить его.

В условиях, когда Контадорский переговорный проект и в целом противоречия между империализмом и Никарагуа ещё не вполне материализовались, можно было легко предусмотреть и подготовиться к будущим сражениям. Надо было подсчитать имеющиеся у нас орудия и оружие. А также орудия и оружие наших врагов. Потому что они знают, и, к сожалению, они в этом не ошибаются, что, поскольку являются врагами истории и человечества, обладают умственными и физическими возможностями уничтожить человечество и покончить с его историей. Конечно, это нежелательно. И маловероятно. Но то, что это возможно, факт. Поэтому политическим оптимизмом нужно управлять. «Истории доверяй, но её подгоняй». И тогда победа будет нашей, а не от божьей милости.

То, чего они не смогут, так это победить. Но я не думаю, что они ясно сознают это. Если бы они это сознавали, то были бы протагонистами трагедии в стиле греческой мифологии, но те, кто с ними имеет дело, знают, что это не так, что они просто гангстеры с морщинистым лицом и валящейся изо рта сигарой.

Торрихос, таким образом, открыл ахиллесову пяту империи: они не способны к переговорам. И к тому же не могут признать, что не способны на это. И именно поэтому их можно принудить к переговорам и так победить. Именно такова была стратегическая основа его переговоров по Панамскому каналу, а также по вопросам, относящимся к Никарагуа, той глубокой, незабываемой для меня ночью в Вашингтоне.