Мои глаза закрыты

Но мы уже вышли на улицу. И сзади я, наконец, услышала громкие шаги и крики Феликса. Он звал меня и бежал за нами. Я попыталась укусить похитителя за руку, но он больно толкнул меня и грубо сказал: «Шевелись!» Человек был русским, отчего я растерялась и застыла на месте, а когда он дёрнул меня на себя, вновь чуть не упала. «Беги же ты,с…!» – мужчина выругался, а из моих глаз хлынули слёзы. Я услышала звук открывающейся двери машины. Это был мой последний шанс вырваться, и я стала сопротивляться изо всех сил. Но мужчина ударил меня по лицу, отчего на щеке остался красный след, и силой затолкал в автомобиль. Я лишь продолжала кричать и звать Феликса. Я надеялась, что он спасёт меня… но было слишком поздно. Мотор завёлся, и машина сорвалась с места. Я стучала кулаками по лицу, пока не поняла, что рядом со мной кто-то сидит. И этот кто-то резко развернул меня к себе и ударил по голове ещё раз. Кажется, сначала я крикнула, а затем отключилась. Меня увезли в неизвестном направлении.

23

У меня жутко болит голова, а перед глазами стоит тьма. Такое ощущение, что меня избили. И мне очень хочется, чтобы они завершили начатое – «чтобы не мучилась». Внезапно в моих глазах начинает что-то проясняться. Сквозь тёмную пелену я вижу силуэт, очертания человека. Я вижу папу, который идёт на меня. Он протягивает мне свою руку. Что я должна сделать? Я впервые не знаю. Зато отчётливо понимаю, что лежу на спине, на холодном бетонном полу. Меня окружают серые картонные стены, и несмотря на то, что они не настоящие, не кирпичные и не бетонные, они давят на меня. Ощущение, будто на меня наступили. Видимо, пробежала целая толпа, и мне кажется, что я превратилась в один сплошной синяк. Одна сплошная проблема, кажется так когда-то сказал папа… И вот сейчас он предлагает мне свою руку, свою помощь. А мне не хочется принимать её… пошёл он к чёрту со своей помощью! Внутри я уже не жилец. Хотя не могу сказать, что моё физическое тело находится в лучшем состоянии. Только сейчас я понимаю, что сзади отца стоит мама, которая, как и всегда, молчит. Она лишь вертит головой и прожигает меня презрительным взглядом. Она, очевидно, недовольна, что я вновь не слушаю отца, не принимаю его помощь. А я с трудом приподнимаюсь на локтях и осматриваюсь. Голова раскалывается, я хочу ослабить боль, но лишь хватаюсь за неё, будто заглушу этот ужасный звон в ушах руками. Я чувствую на своих волосах что-то липкое и тёплое, что их спутало и превратило, наверное, в «гнездо». Я с удивлением смотрю на свою руку и вижу алую кровь. Она меня ничуть не пугает, даже не волнует. Я улыбаюсь, ведь я что-то чувствую. Я чувствую Его приближение.

И действительно, в этот момент моего папу толкает кто-то сзади. А я отчего-то вновь погружаюсь в тёмный туман, затмивший мне глаза. Я не могу увидеть Его, но всё равно счастлива.

– Даша! Даша! – впервые Его голос такой встревоженный. Обычно Фил всегда спокоен, но не сейчас.

Я хочу подняться на ноги, но моя голова так сильно болит… я не могу. Кажется, в этой жизни я вообще ничего не могу. Словно маленький ребёнок, я держу за руку кого-то сильного и большого, зная, что он обязательно мне поможет. Неужели я сама совсем ничего не могу? Это обидно…

– Нет, солнышко, не вставай! Господи, иди сюда! Иди ко мне…, – Фил останавливает меня.

Он усаживает меня обратно, на холодный пол, а затем кладёт мою голову себе на колени. Странно, что моя кровь его пугает, ведь мне до неё до лампочки.

– Слышишь, солнышко? Я здесь, я с тобой, – продолжает шептать Феликс успокаивающим голосом, будто вводит меня в транс. Но мой отец вечно всё портит.

– Не стоит, Феликс, я сам ей помогу. Дарья, вставай! Пойдём, Даша, нас ждут!

Интересно, а когда я умру, папа тоже скажет мне вставать и идти с ним, ведь он-то мне не разрешил ещё умирать. Даже интересно, как человек может настолько не понимать своего ребёнка. Хотя и я его порой не понимаю. Да что там порой! Мы же совсем не знаем друг друга. Вот только ему это странным не кажется.

– Нет, я сам помогу ей! Ей нельзя вставать, у неё же кровь! – начинает спорить Феликс.

– Ничего страшного, это просто пробитая голова, ничего страшного! Мой врач осмотрит ей, в конце концов, это моя дочь!

– Я не отдам её вам! Я никому её не отдам! – мне кажется, голос Фила стал хриплым. Он весь дрожит!

– Дарья, вставай! Пойдём со мной, сейчас же! – голос отца сорвался на уже привычный для меня крик.

В какой-то момент мне надоели эти крики, эти вечные споры и недопонимания. Я прохрипела:

– Замолчите оба…

И всё исчезло. Нет, серьёзно, вокруг меня всё растворилось. Пропал Феликс, улетели куда-то родители. И даже странная картонная комната с холодным полом. Я повисла в пустоте, зато мои глаза смогли открыться. Ноги, наконец, ощутили пол. Единственное, что не исчезло – моя боль и кровь. Всё плохое всегда остаётся дольше, чем хорошее. Не удивлюсь, если Рай когда-то существовал, но теперь его нет, а есть лишь сущий Ад, который не несёт ничего хорошего.