Мой голос за тебя

Солнце село, комната погрузилась во мрак. Никто даже не пошевелился, чтобы зажечь свет, словно все боялись разрушить эту минуту откровенности. Бёрди же продолжала, глядя в потолок, и ее слова точно уносились в вечность.

— Я хотела сравнять наше положение. Я хотела, чтобы это он чувствовал себя брошенным. Мне хотелось быть востребованной самой. Чтобы это он задавался вопросом, где я, чем занимаюсь, как провожу время и с кем. Пусть даже все это будет только напоказ. Кто бы что ни говорил, я позволила себе измену только один раз. Сразу после того, как он рассказал мне о Грейси. Лучше мне от этого не стало. То, что интрижка с другим мужчиной может дать облегчение, — иллюзия. Так, на всякий случай, если кому-нибудь интересно.

Не говоря ни слова, Кэди слезла со стола, на котором сидела, и легла рядом с Бёрди, взяв ее за руку. Рейги последовала за ней. Она легла с другой стороны и с большим усилием повернулась, чтобы смотреть на Бёрди.

— Прошу прощения, ребята, я всего лишь хотела лечь на левый бок, — сказала она негромко. — У меня ощущение, что я ношу гигантскую морскую черепаху.

Кэди тихо засмеялась — первой. За ней — Бёрди. Где-то внизу под ними зазвонил телефон. Кэди нашла его.

— Эбби, — вручила она телефон Бёрди.

— Он внизу в вестибюле, ждет лифта, — передала та содержание сообщения.

Быстро схватив сумки, они выбежали из номера — и едва добежали до лестницы, как сзади раздался шум открывающихся дверей лифта.

По пути домой Рейги вдруг почувствовала прилив любви к Теду. Ее муж, конечно, не совершенство — собственно, как и она. Зато не из тех, кто обманет, предаст, бросит в беде, сбежит. Похоже, это просто не заложено в его ДНК. И за это она благодарила судьбу.

Рейги вошла в тихий, хотя и словно после побоища, дом — остатки ужина на столе, немытая посуда в раковине, грязные подгузники на полу. Она сразу пошла искать Теда, чтобы рассказать про Бёрди. До сих пор до них доходили только обрывки этой истории, изрядно сдобренные сплетнями.

— Ну, наконец-то, — сказал он, увидев ее и не дав сказать ни слова. — Я даже не представлял, что ты будешь болтаться допоздна.

— Я отсутствовала только три часа, ну, может, четыре.

— Мне показалось, что очень долго.

— Добро пожаловать в мир родителей! — сказала она торжественно, и он, конечно, оценил ее тон.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, явно не разделяя ее настроения.

— Собственно, ничего, — она улыбнулась. — Я только хотела сказать, что не все так просто. Куда тяжелее, чем сидеть за столом и вырабатывать стратегию предвыборной кампании, — она говорила вполне серьезно. — Правда, и веселее тоже. Но очень изматывает. Мои начальники куда жестче, чем твои.

Ей казалось, что назвать девчонок «начальниками» будет отличной шуткой. Но иногда стоит обращаться с юмором поаккуратнее — в таких, например, случаях, как этот.

Однако слова уже были сказаны.

— А этим ты что хочешь сказать? — спросил он, и в его интонации послышалась обида.

— Да ничего особенного, забудь. Лишь то, что родительство труднее, чем кажется. Особенно если хочешь быть кем-то большим, чем донор спермы.

Произнеся это, она снова поняла, что промахнулась с формулировкой.

— А ну-ка, поподробнее! — он явно приготовился к схватке.

— Ох, нет, — вздохнула Рейги. — Послушай…

— Этот «донор спермы», между прочим, еще и кормилец семьи, если я не ошибаюсь…

— Ох, ну ты же видишь, я огромная, измученная, переполненная гормонами… Давай прекратим это. Прямо сейчас и навсегда. Или хотя бы минут на десять-пятнадцать.

Он сделал вдох, затем выдох, кивнул, повернулся, не произнеся больше ни слова, направился в спальню и закрыл за собой дверь. Рейги понимала, что он был на грани, разрываясь между выборами и детьми. И она вовсе не собиралась выяснять сегодня отношения. Она прилегла на диван — подвиг, на который потребовалось несколько минут, — и включила телевизор. Старый детский монитор — только звук, без картинки, как старое радио, — монотонно шипел на кофейном столике.

Кэди надела пижаму и удобно устроилась в мягкой постели. Она прихватила с собой ночные принадлежности, приняв, хотя и без особого желания, предложение Бёрди переночевать в отеле «Уотергейт». Побродив по телевизионным каналам, Кэди погрузилась в размышления. Какая-то ее часть уже устала бесконечно переживать заново печальную историю своего романа. Но Кэди не могла не сравнивать себя и Джексона с Брэндивайнами. Чем, собственно, она отличалась от Бёрди? Она понимала, почему та осталась с Баком, и осознавала, что их отношения зиждились на основе, достаточно крепкой, чтобы начать все заново. Конечно, чужая душа — потемки, но, видимо, Бака и Бёрди связывали по-настоящему глубокие чувства, раз после того эпизода, едва не разрушившего их брак, после стольких лет вместе они оставались командой. Это требовало серьезных усилий и большого желания. Тогда как измену Джексона Кэди теперь считала знаком, что оба они ошиблись, что он попросту не нуждался ни в чем, что она могла дать.