Мой город 5. Инвалид

Женщина снова, будто трепеща перед музыкой и инструментом, словно скользя по черным белом клавиш, начала играть свою партию и, забыв обо всем на свете, ушла в музыку исполняющей партии. Казалось, что она играет так, что кроме музыки ей ничего было не надо. Она так же как и в первый раз была погружен в музыку, играя на фортепьяно так, что казалось, что это не она играет свою партию, а сама музыка льется из стоящего на сцене рояля. Вот она, прекрасна. Взяла за руки этого человека и сама его ведет по своим музыкальным нотам. Она лилась из этого музыкального инструмента так, что казалось что словно соловей пел свою сладкую песнь. Но вот снова вступил оркестр, влившись в музыкальную композицию партии. Прекрасная музыка! Олеся и Марья сидели за столом, и не могла сказать ни единого слово. Они за свою жизнь никогда не слышали такого красивого исполнения музыкальной композиции, льющейся из сердца и сопровождающейся душевным вдохновением.

–Прекрасно. – тихо сказала Марья. – Эта музыка меня успокаивает. – затем она обратилась к Олесе. – А Вы ее слышите?

–Конечно. – тихо ответила Олеся. – Я ее слышу. – с какой-то долей таинственности ответила она. – Она так прекрасна, словно неземная.

Тут Клавдия Ивановна прервав их, поинтересовалась:

–Это Вы о чем? – не понимала она.

–О музыке. – ответила Марья. Затем она поинтересовалась. – Разве вы ее не слышите?

–Нет. – ответила удивленная Клавдия Ивановна. Она была в недоумении. Никакой музыки она не слышала. Она сидела за столом, смотрела на проплывающей мимо нее город, и слышала лишь разговор, в котором сама принимала участие. Скорее всего даже не разговор, а лишь то, что она хотела слышать. То, что ей было в радость. Ничего другого она слышать не хотела. Только то, что сама хотела слышать. А слышать она хотела лишь одну свою дочь, Олесю. Только ее и больше никого. – Я музыки не слышала. – сказала она. – Да и какая тут музыка позвольте сказать, ведь мы в плавучем ресторане, то есть на судне. – затем она сказала. – Посмотрите черт побери, где тут музыканты позвольте спросить? Их нет. «Нет и быть не может», – затем она сказала. – Это в конце-то концов ресторан на воде, а не концертный зал имени Чайковского. – затем она утвердила. – Здесь нет музыки, только еда.

–Вы ошибаетесь. – сказала незаметно подошедшая к ним Аманда. – В нашем ресторане есть все.

Клавдия Ивановна с усмешкой посмотрела на Аманду, затем иронично, словно считая что все это одна большая шутка, поинтересовалась:

–И Музыканты здесь тоже играют? – в этом вопросе была слышна неподдельная усмешка, как будто Клавдия Ивановна желала принизить Аманду, чтобы та не лгала. – Так где же музыканты позвольте спросить?

Аманда равнодушно посмотрела на Клавдию Ивановну. Ей стало жаль бедную женщину. Ведь она в жизни не видела никакого счастье. Вся ее жизнь была в заботах. Никакой радости жизни. Лишь одна преданность своему делу и партии СССР.

–Никто не сможет услышать музыку. – начала Аманда. – Ее может услышать лишь тот человек, который даже в самой адской ситуации и ее безнадежным исходом остается счастливо.

–Вы считаете что Марья остается счастливой? – удивилась Клавдия Ивановна. – У нее же ног нет. Всю жизнь проведет в коляске. Что тут за счастье позвольте спросить? – затем она заявила. – Она же инвалид! – затем добавила. – Какое тут позвольте спросить счастье в ее инвалидности?

Клавдия Ивановна была конечно права, в инвалидности нет никакого счастье, лишь одни страдание.

Тут Марья сказала:

–Вы жестоки, маменька.

–Я не жестока. – отпарила Клавдия Ивановна. – Я всегда говорю только правду. – затем она добавила. – Порой она жестока. Но она такова какова она есть на самом деле, не больше и не меньше. А кому это не нравится прошу. Путь свободен. Гуляйте. Авось ни только ноги потеряете, головы лишитесь. – затем она заявила. – Возможно я и не слышу музыку, но разве в музыке счастье? «Нет, – сказала она. – это не так». – Жизнь жестока, и это факт. А кто слышит музыку в этой жизни – счастливый человек.

Аманда тотчас же поинтересовалась:

–Значит Вы признаете что Марья счастлива?

Клавдия Ивановна усмехнулась:

–Что ж, – сказала она. – Вы меня поймали. – затем она сказала. – Возможно она и счастлива. – затем она пояснила. – Счастлива что поняла, что не погибла, а лишь лишилась ног. – затем она вопросила. – Но счастлива она на самом деле? Ведь для нее жизнь закончилась не начавшись. Куда она пойдет учиться? Ведь здоровые люди никому не нужны, что тут говорить об инвалидах. – на ее глазах появились горькие слезы. Она не могла видеть свою дочь в этом кресле. Ведь она знала, что для Марьи жизнь закончилась не начавшись, и что ее ожидает в будущем никто не знал. – затем она сказала. – Хоть что Вы не говорите я права. – затем она добавила. – Жизнь – это не музыка, это лишь одни страдания. И Вы все присутствующие здесь это знаете не хуже меня. – затем она обернулась к сидевшим за столами людей, и прокричала. – НЕ ПРАВДА ЛИ, А?