Мой граф

   Но когда они поднялись по черной лестнице и вошли в дом, красивая обстановка привела ее в радостное волнение. Загородный прием! Как интересно! Пиппа еще никогда не присутствовала ни на чем подобном.

   Черно-белый мраморный пол в коридоре, ведущем к парадной двери, захватил ее воображение, как ничто другое. Дом дядюшки Берти удобный, этот же дом царственный. Пиппа перевела взгляд направо и заметила библиотеку, потом посмотрела прямо перед собой, на парадный вход с этим восхитительным витражом над ним. Слева от передней двери на мраморный пол падало большое пятно света. Он шел из гостиной, где собрались все гости.

   – А те, кто прибыл поздно, будут есть с тарелок? – поинтересовалась она у Кокни.

   – Нет, они будут есть с пола, – хмыкнул он и закатил глаза.

   – Конечно, – сказал Квадратная Челюсть. – Да еще какую вкуснятинку. Если они ее не доедят, то я непременно стащу маленько, чтобы попотчевать моих ручных крыс.

   Лакеи переглянулись.

   Пиппа натужно сглотнула, но спрашивать не стала. Они явно хотели, чтобы спросила.

   Они резко свернули к лестнице – двое других из их братии могли наблюдать со своих постов перед дверью гостиной, – и Пиппа потопала за ними.

   А потом она услышала голос Грегори. Он рассказывал компании о каком-то замечательном американце, которого встретил на новых землях, о человеке, который вдохновил его своей силой воли и решимостью расчистить землю и построить себе дом. Все разом засыпали его вопросами, а он рассмеялся и попросил: «По одному, пожалуйста».

   Они обожают его. Пиппа сглотнула горький ком в горле. Ей не хотелось быть камердинером. Ей хотелось присутствовать сейчас в той гостиной, сидеть рядышком с Грегори и ловить каждое его слово про Америку. А еще ей хотелось, чтобы леди Дамара увидела, что он не свободен, чтобы жениться на ней или вступать с ней в тайную любовную связь, потому что…

   Потому что он – возлюбленный леди Пиппы Харрингтон.

   – Мой крестный владеет несколькими театрами, – донесся до нее голос Грегори, когда она вступила на лестничную площадку.

   Последовали какие-то поверхностные замечания, которые она не разобрала, а потом она услышала:

   – Леди Пиппа Харрингтон.

   Она остановилась на площадке.

   – Пошевеливайся, – бросил один из лакеев.

   – Погодите, – сказала она. – У меня чулки спустились. – Пиппа медленно наклонилась, чтобы подтянуть один чулок, с которым на самом деле все было в порядке, и услышала, как Грегори сказал:

   – Да, она – старая школьная подруга леди Морган.

   Элизы.

   Он продолжал:

   – Она скоро приезжает в Лондон, хотя вполне счастлива у себя в Дартмуре, посвящая время долгим прогулкам и своим увлечениям.

   – Каким увлечениям? – полюбопытствовал кто-то.

   Пиппа почему-то не сомневалась, что это была леди Дамара. Ее голос был как бархат. Или как смех той сказочной королевы фей?

   – Она играет на фортепиано, – мягко ответил Грегори. – И очень любит читать.

   Ох, Грегори.

   Сердце Пиппы упало. Она не поедет в Лондон, и он ничего не сказал про ее страстное увлечение сахарной скульптурой. Почему? Какое дело кому-то, в том числе и ему, что у нее есть дар? Ибо ее эксцентричное хобби – изготовление сахарных скульптур – не что иное, как…

   Дар.

   – Да на месте твой чулок, – сказал лакей Кокни.

   – Ты просто подслушиваешь, – заявил Квадратная Челюсть.

   Пиппа вскинула на него глаза.

   – А если и подслушиваю, что с того? Вы тоже развесили уши не меньше моего.

   – Нет, вы видали такого нахала! – обозлился Кокни.

   Пиппе уже до смерти надоело, что ее то и дело обвиняют в нахальстве. И сказал он это слишком уж громко.

   – Шш, – зашептала она. – Я не нахал, просто устал, как собака. Пожалуйста, покажите мне мансарду, и я пойду ждать прихода лорда Уэстдейла у него в комнате.

   Она сделала шаг вперед – один тяжелый, усталый шаг, когда голос из гостиной прокричал им:

   – Эй, там! На лестнице! Харроу?

   Она взглянула вниз и увидела самое желанное на свете зрелище – Грегори, он держал в руке бокал с чем-то красным. Он выглядел замечательно здоровым, а вовсе не унылым и измотанным, какой после этого бесконечного дня чувствовала себя Пиппа.

   – Жди там, – приказал Грегори, потом посмотрел на лакеев. – Он не будет спать в мансарде. Тотчас же отведите его в мою гардеробную и уложите на тюфяк, пожалуйста. На удобный.

   Грудь Пиппы распирало от ощущения такой легкости, что она едва не задохнулась. Грегори весь день заботился о ней, надо это признать. Хоть она и не могла простить ему то, что он пытается вернуть ее домой, он ни на минуту не забывал о ее удобстве.

   А потом из гостиной выпорхнула молодая леди. На ней было эффектное бирюзовое платье с верхним слоем из искрящегося шифона, такого же цвета лента вплетена в иссиня-черные локоны. Она взяла Грегори под руку.

   – Что тут у нас? – проворковала она и одарила его завлекающей улыбкой.

   Леди Дамара, вне всякого сомнения.

   – Это мой камердинер, – ответил Грегори, продолжая глядеть на Пиппу. – За ним надо присматривать. У него больная спина.

   – Бедняжка, – посочувствовала леди Дамара, оглядев Пиппу, как будто та была хромой лошадью. – Вам от него будет мало проку, если он станет калекой, верно?

   Пиппа просверлила Грегори взглядом.