Мой идеальный смерч

— Он увидел, как эти двое целуются и рассердился. Мы уехали на другую улицу. Ох, и злой он был. Черт возьми, Олька, давно я не видел его таким. Дэнка ничего не бил и не ругался, но выглядел, как маньяк — сам себя так цапнул, что кровь по руке потекла. Придурок! Потом вроде бы взял себя в руки и попросил отвезти до хаты. В больницу Дэнв возвращаться не захотел. Я довез его, передал из рук в руки явно офигевшим предкам и торчавшему там старику Юрьичу, — Игорь весьма фривольно назвал степенного и величественного Даниила Юрьевича по отчеству. — И все, больше не видел. Правда, звонил ему несколько раз, отчитывался, как там и что с безопасностью его девчонки, и спрашивал, что с ним, а он говорил, что все в порядке, он отдыхает дома. И ничьих рож видеть не желает. А, Ольк, он еще заявил, что вскоре кое-что сделает, что нужно было сделать давно, а что — не признался. Он у нас не суицидник случаем? У него башню сорвало окончательно.

— Не думаю, — отозвалась Оля, и на этом их разговор закончился.

Ольга не сказала Марье: Денис не признавался в случившемся с ним, потому как ее отец не хотел, чтобы девушка знала, что едва уже не попала в лапы серьезных ребят из группировки Пристанских, по приказу Марта в любой момент могущих похитить ее и сейчас, чтобы надавить на отца-мента. Или чтобы необдуманными действиями Маша случайно не сорвала операцию по захвату бандитов. И чтобы просто не беспокоилась ни о чем, живя с счастливом детском неведении. А Бурундукова навыдумывала себе непонятно чего! Да и Денис хорош! Куда он подевался? Неужели и впрямь заперся в доме? Это так на него не похоже… И что он там решил сделать? О плохом Оля старалась не думать. Ведь не настолько он слаб, чтобы наложить на себя руки? Хотя, если после того, как он увидел свою сумасшедшую любимую, целующуюся с другим, в нем может лопнуть последняя струна, держащая его тут, Денис может сделать что-то страшное.

"Нет, он слишком любит жизнь, — сама себя оборвала девушка, — идиотка, о чем ты думаешь?"

Взгляд раздумывающей обо всех этих невеселых вещах Ольги привлекла небольшая, слегка облезлая бирюзовая вывеска, на которой аляповатыми желтыми буквами значилось: "Парикмахерская "Красавица".

Ольга остановилась. Она думала не больше тридцати секунд, после решительно подошла к дверям, распахнула их и вошла в помещение. Еще через минуту она уже сидела в кресле пред большим зеркалом — посетителей в парикмахерской не было.

— Что желаете? — спросила парикмахер — необъятная тетенька с добрыми и простыми глазами черничного цвета.

— Сделайте короткую стрижку, — сказала Оля.

— Насколько короткую?

— Под мальчика.

— Не жалко под мальчика-то? Вам бы, девушка, лучше волосы отрастить длинные, до пояса, — поцокала языком парикмахер.

— Уже были такие, стригите под мальчика. Чем короче, тем лучше.

— Да жалко же! — возмутилась тетенька. — Чего хорошую стрижку портить-то?

— Я тороплюсь, пожалуйста, сделайте то, что я сказала. — Отозвалась отрывисто Оля.

— Хозяин — барин. — Пожала плечами женщина. — Раз просите — сделаю.

И она действительно сделала все, как просила клиентка — умело и быстро. Некогда длинные и женственные светло-русые волосы превратились в короткие мальчишеские.

— Случилось что? — вдруг спросила парикмахер, когда Оля уже рассчитывалась с ней.

— Нет.

— Да вижу я, что случилось, — не поверила та. — Ну в общем-то, ты правильно сделала, что обстриглась. Сестра у меня есть, она у нас от бабки дар переняла, дар будущее видеть может, так вот, она говорит, что вместе с остриженными волосами и плохое уходит.

— Да? — не лишком верила во все необъяснимо-мистическое Оля. Она разглядывала себя в зеркале, трогая пальцами волосы, и неожиданно дерзкая короткая мальчишеская прическа ей понравилась. Сейчас Князева перестала быть похожей на Бурундукову. И даже на Инну.

— Что тебя тревожит? — не отставала тетенька. — Парень? Поссорилась с ним? Или любовь несчастная? Или с деньгами туго? Слушай, а хочешь, я тебе того… погадаю, а? Чуть-чуть умею.

И она без спросу взяла руку удивленной Оли, повсматривалась в мелкие узоры на ладони и выдала:

— Ох, как-то сейчас все печально у тебя в любви-то, да и не только в ней. Тебя как будто две, — черничные глаза прищурились. — А как будто бы и одна. Да уж. Не знаю, как это, только ты меня понимаешь, видать. Вон как у тебя пальцы дрогнули. Но это… ты крепись. Сильная же. Если выдержишь — все у тебя нормально будет. Вот сестра бы точно сказала, что да как, а я могу сказать только, что муж у тебя будет — не скоро, да, но будет. И дочка будет. И все у тебя будет. Главное — сейчас не сломаться. — Она выпустила руку девушки и широко улыбнулась ей. — Иди с Богом, девочка.

— Э-э-э, спасибо, — ответила Оля, подумав, что все-таки надо было идти в хороший салон, а не в местную дешевую парикмахерскую со странной женщиной, вдруг вздумавшей ей погадать. Однако в глубине души у Князевой стало как-то поспокойней, и она была даже благодарна парикмахерше за ее слова-утешения, пусть и глупые.