Мой Израиль

О войне между заклятыми партнерами по мирному процессу, поделившими Нобеля, упомянул даже Билл Клинтон в торжественной речи по случаю 90-летия Переса, отпразднованного, кстати, на два месяца раньше срока и тоже применительно к обстоятельствам: большинство приглашенных находились в Израиле по другому поводу, что и стало, очевидно, причиной досрочного юбилея, — иначе их всех было бы не собрать. Так вот, вспоминая ход мирных переговоров, Клинтон не постеснялся почтить юбиляра таким анекдотом: мол, обняться с Арафатом Рабин еще худо-бедно был согласен, но Пересу согласился только руку пожать и то только после сильного дипломатического давления — «и без поцелуев!».

Рабин в своей автобиографической книге назвал Переса «хатран бильти нила», что можно перевести как «неуемный интриган». Скажу от себя: если и интриган, то не простой, а король интриги, поскольку найти ее концы до сих пор никому не удается. Но виноватым в войне Переса и Рабина считают однозначно Переса. Почему?

Напрашивающийся ответ: Перес приехал в Палестину 11-летним подростком, тогда как израильские народные любимцы — Рабин, Даян, Шарон — здесь родились. За это их и любили. Правда, Бегин тоже пользовался экстатической народной любовью, несмотря на шляхетскую привычку целовать ручки. А еще бытует такое вот зафиксированное воспоминание: юный Шимон Перский обучался агротехнике в Бен-Шемене совместно с таким же, как он, галутным парнишкой Мосей Тилимзогером. Место — весьма уважаемое учебное заведение, из которого вышло немало израильских знаменитостей, — и время — апогей доктрины «нового еврея», когда горели киоски, торговавшие газетами на идише, — ультимативно требовали от галутных пришельцев менять фамилию на «что-нибудь ивритского». Фамилии предлагали в организованном порядке.

Перскому предложили библейское построение «Бен-Амоц», но он отказался, поскольку фамилия рифмовалась с позорной и хамской кличкой. Тогда это мнимое неблагозвучие взял себе Муся, подняв при этом увесистый кулак и крикнув на все собрание: «Пусть кто-нибудь попробует срифмовать!» Охотников не нашлось. Так Муся Тилимзогер стал Даном Бен-Амоцем, а впоследствии писателем, журналистом, художником, критиком, скандалистом, молодежным идолом, а также основателем особого израильского стиля, короче — квинтэссенцией «израильскости». А Шимон Перский сократил собственную фамилию до Перес по предложению Бен-Гуриона. Знал ли Старик, рассказывая своему подопечному о танахической птичке с этим названием, что речь идет о стервятнике?

Биография Шимона Переса вроде бы открытая книга, но все в ней находится на грани сомнения. Он родился в селе Вишневе Воложинского повета, неподалеку от Гродно и Сморгони. Его мама якобы была учительницей русского языка и библиотекарем. Библиотека на 4 тыс. томов в местечке и вправду имелась, но школа была одна с обучением на языке идиш. Сам Шимон, по его же воспоминаниям, обучался поначалу у деда-раввина, а потом в польской школе. Тем не менее дед-раввин читал внуку Толстого и Достоевского по-русски. В еврейском местечке под Сморгонью? Я не говорю, что такого не могло быть, но если было, то должно было казаться весьма необычным. Еще вот что: Шимона Переса вроде бы обучала основам русского языка будущий министр абсорбции Софа Ландвер, и было это сравнительно недавно. Опять глупая неувязка, и так до конца, до досрочного юбилея, приуроченного к малозначимым событиям, собравшим в Израиле всех нужных Пересу людей. Неужели и эти малозначимые события тоже были рукотворны и создавались в канцелярии президента? Подобная логистика граничила бы с магией.

Отец Шимона Перского был зажиточным лесоторговцем. Переехав в тридцатых годах в Тель-Авив, он стал весьма благополучным горожанином. Его сын учился, естественно, в самой престижной гимназии. В детстве мальчик прославился такой свирепой религиозностью, что разбил радиоприемник родителей, слушавших радио по субботам. С чего вдруг этот парень оказался в сельскохозяйственном интернате рядом с проблемными подростками и детьми социалистов?

Непонятно, но факт. Необъяснимый, как остальные неувязки. Перечислить их все невозможно: у каждого события в жизни Переса есть двойное и тройное дно. Может быть, именно такая сложность жизнепроживания и не дает «баззу» окружить Переса защитным флером. Как тех же Рабина или Дана Бен-Амоца, вокруг которых «базз» стоял колом.

Эквивалента слову «базз» в русском языке я не нахожу. В английском это экстатическое восхищение кем-то или чем-то. «Базз» — еще и «слух» или «сплетня», но обязательно с оттенком ажиотажа. Впрочем, слово «сплетня» тут не совсем подходит.