Большое несчастье для страны, если у ее правителя в голове завелся таракан величия. Особенно воинственный. Подобных примеров в истории множество. Один из самых впечатляющих и патологических — история шведского короля Карла XII, которого сегодня уместно вспомнить, потому что окончилась эта поучительная история как раз 11 декабря.
Карл воображал себя викингом нового времени, рыцарем без страха и упрека. Это был настоящий «человек войны», ни с кем не шедший на компромисс и готовый сражаться за то, что он называл честью, до последней капли крови. У королей в таких случаях имеется в виду кровь его подданных.
Восемнадцать лет Карл метался из конца в конец Европы, проливая реками кровь своих и чужих солдат, да и не только солдат. Целые области Прибалтики, Украины, Польши и Саксонии покрылись пепелищами и кладбищами. А больше всего досталось собственной стране бешеного Карла.
При населении в миллион сто тысяч Швеция потеряла двести тысяч человек — примерно половину взрослых мужчин. Благополучное королевство пришло в запустение и обнищало, поля оставались невозделанными, торговля заглохла, люди умирали от голода. Из этой ямы шведы потом будут выбираться целых сто лет.
Но на всякую дурную голову в конце концов сыщется управа.
11 декабря 1718 года пуля дырочку нашла. И даже дырищу, очень большую.
При осаде маловажной норвежской крепости Фредриксден полоумный Карл получил в башку заряд солидного восемнадцативекового калибра. Неизвестно, кто стрелял, но этому безымянному герою шведы должны были бы поставить памятник.
«Онси» — это у японцев учитель, с которым тебя связывает долг благодарности. В день рождения обязательно нужно его поздравлять и выражать ему признательность.
Поздравляю и выражаю. Дорогой Николай Михайлович, досточтимый сенсей, с днем рождения!
Карамзин (1766–1826) проложил писательский путь, по которому я отправился, двигаясь от вехи к вехе и стараясь не сбиться.
1. Начать с романтизма и сентиментализма (Эраст и бедная Лиза). Done
2. Приманить как можно больше доверчивых читателей беллетристическими сочинениями. Done
3. А потом взять и обрушить на свою аудиторию, совершенно не интересующуюся прошлым, толстенную «Историю государства российского». Done
Пусть ругают, лишь бы заинтересовались. Потому что кто не знает прошлого своей страны, никогда не попадет в будущее.
Единственное, чему у Карамзина-сенсея я решил не учиться — это почтительности к самодержавию. Все-таки двести лет прошло. Самодержавие — анахронизм.
И еще все время вспоминаю легенду — не знаю, правдивую ли. Что будто бы 14 декабря 1825 года Николай Михайлович ходил на Сенатскую площадь понаблюдать за историей и очень распереживался, что молодые офицеры, сплошь читатели его книг, сделали из них совершенно не верноподданнические выводы. Сильно простудился, разболелся, да так и не выздоровел.
История — она такая. Смирных учит одному, смелых — другому.
У каждого из вас наверняка есть свои онси. Вспомните их сегодня добрым словом.
Годовщина экзистенциального прыжка Станислава Курилова (1936 — 1998), чью автобиографическую книгу «Побег» я в свое время прочитал с восхищением перед неудержимой жаждой свободы, владевшей этим фантастическим человеком.
Он родился и вырос в большой клетке под названием СССР. Летать разрешалось только внутри этого вольера, да и то без нарушения паспортной прописки. А Станислав Курилов был птицей вольной, не признававшей решеток.
Жили в Советском Союзе и такие особи, немногочисленные. Люди, готовые идти на риск и платить высокую цену за свободу. Какими только способами не пытались эти вольнолюбцы вырваться за железный занавес! Но Курилов совершил нечто совершенно невероятное.
Он мечтал увидеть большой мир, но «инстанции» не давали выездной визы. Тогда «невыездной» советский гражданин подготовил заграничное путешествие по собственному сценарию.
В удивительной стране существовал странный теплоходный круиз по Тихому океану — до экватора и обратно без захода в иностранные порты (вдруг кто-нибудь из пассажиров сбежит?). Курилов купил билет и 13 декабря 1974 года, ночью, у филиппинских берегов, сиганул с высотищи в океан. «У берегов» — понятие относительное. Предстояло проплыть, борясь с течениями, около 100 (ста) километров. У Станислава были ласты, маска и трубка. Плыл он трое суток. И в конце концов доплыл.
А потом жил на свободе где ему нравилось и так, как хотел. Чего я вам всем и желаю. Хорошо бы без прыжков за борт, но, если по-другому никак не получается, прыгайте. Оно того стоит.
В эту годовщину я всегда думаю о том, что было бы, если бы Андрей Дмитриевич не умер в 1989 году.