Мой капитан

– В «Красном баре». Я могу подвезти.

– Не думаю. – Я нажал кнопку лифта.

Двери раскрылись.

– Тогда я могу поехать с тобой. – Он тоже зашел в лифт.

– До «Красного бара» пятнадцать минут езды. Ты обещал, что после пяти минут я никогда больше тебя не услышу.

– Можешь считать поездку частью мелкого шрифта.

– Предпочту обойтись без него.

– Если уж я после сегодняшнего дня не буду общаться со своим кровным родственником, ты мог бы уделить мне несколько лишних минут.

– Пожалуйста, не надо тут трясти передо мной этим дерьмовым тезисом «семья превыше всего». – Я вышел из лифта на подземную парковку. – Мы оба знаем, что это не так.

– Джейк…

– Садись, – открыл я машину. – Но я имел в виду то, что сказал про пять минут. Не разговаривай со мной по пути.

– Договорились.

Всю дорогу я смотрел прямо перед собой, и у меня в голове всплывали образы Джиллиан. Она занимала теперь все мои мысли, а время от времени я продолжал находить в своей квартире какие-то ее вещи, которые она попрятала в разных местах.

– Вот, – сказал мой брат, указывая на пустое место на парковке.

Я поставил машину и выключил мотор, готовясь покончить с этим раз и навсегда. Зайдя в бар, я увидел в дальней боковой кабинке отца.

– Ты обещал, – сказал Эван, видя, что я замер на месте. – Дай ему пять минут.

– Пять минут на всех, – сказал я. – Разве ты не участвуешь в объединении семьи?

– Я уже говорил с ним, – вздохнул он. – Я буду в баре. Можешь потом уделить мне оставшиеся секунды. – Он взглянул на меня с болью в глазах. – Я хочу сказать тебе, что мне очень стыдно за Райли. Я должен был рассказать тебе о том, что она делала у тебя за спиной, вместо того чтобы вместе с отцом стирать тебя из нашей жизни. И мне жаль, что мы больше не братья.

Я не ответил, достал телефон и проверил время. Затем подошел к отцу и сел напротив него.

– Четыре тридцать, – сказал я. – Я слушаю тебя до четырех тридцати четырех.

– Четырех тридцати четырех? – улыбнулся он. – Ноль плюс пять будет пять, нет?

– Минуту я вычел из-за твоего жуткого костюма. Мои глаза не могут вынести столько в один день.

Он рассмеялся и, откинувшись на спинку кресла, поправил запонки.

– Хотите что-нибудь выпить, сэр? – подошла ко мне официантка.

– Я не пробуду тут столько времени.

– Он будет колу, – сказал отец. – А я двойную.

– Да, сэр. – Она ушла.

– Смотри, – сказал я, взглянув на часы. – Я бы на твоем месте не тратил время разговора на напитки.

– Я вовсе не трачу время. Когда ты услышишь то, что я хочу сказать, ты не захочешь уходить. Это очень важно.

– Я бы не рассчитывал.

Официантка принесла напитки и ушла.

Отец взял стакан и поднес к губам, делая самый медленный на свете глоток.

– Я хотел поговорить с тобой, потому что… – он помолчал. – Я умираю.

Я моргнул.

Он сделал еще глоток, и его руки дрожали, когда он ставил стакан на стол.

– Ты не хочешь ничего сказать, Джейк? Насчет того, что я тебе сообщил?

– Я жду, когда ты перейдешь к той части, которая не даст мне уйти.

– Иди к черту.

– Понял, – я оттолкнул стакан и поднялся. – Ты хочешь, чтобы тебя похоронили или кремировали? Я всегда уважаю последние желания каждого.

– Подожди, – схватил он меня за рукав. – Пожалуйста. Пожалуйста, выслушай меня. И без ограничения времени. Я готов больше не разговаривать с тобой, но дай мне этот день.

– Я смотрю, ты так и не умеешь держать слово, – вырвал я у него свой рукав, но снова сел. – У тебя есть время до моего вылета.

– Ну что ж. – Он сделал официантке знак, чтобы она повторила нам напитки, и дождался, чтобы она ушла. – Ты знаешь, что твоя мать не погибла в авиакатастрофе, и знаешь это уже давно. Ты мог бы разоблачить меня, но не стал.

– Не потому, что мне не хотелось.

– А почему же?

– Потому что это причинило бы ей боль, – сказал я. – Так поступают, когда любят кого-то. Им не причиняют боли нарочно.

– Нет, нарочно нет… – Он сделал глоток. – Ты также знал, что за все время своей карьеры Эван никогда не летал на коммерческих рейсах и мог с легкостью разоблачить и его. Почему нет?

– Равновесие.

– Точно? Не другое слово на ту же букву?

– Нет. «Будущий крах» – это два слова, и буквы другие.

– Ладно, – покачал он головой. – Я не буду затягивать беседу. Я хочу передать тебе авиакомпанию в наследство.

Я приподнял бровь.

– И ты всерьез рассчитываешь, что я приму ее от тебя?

– А в чем разница между этим и тем, что есть сейчас?

– Я не поддерживаю вранья и не строю на его основе империй.

– Да, но ты работаешь на меня и получаешь ежемесячный чек.

– В силу обстоятельств. На той неделе я подаю заявление об уходе. Не благодари.

– Много лет назад я говорил об этом с твоей матерью. Тогда, еще давно… – казалось, он говорил искренне. – Она сказала, что простит меня только при этом условии.

– Это было до или после того, как ты выпустил самолет с написанной на нем датой ее смерти? – спросил я. – До или после того, как ты решил, что жена с заболеванием мозга может испортить твой имидж?

– Джейк. Я же пытаюсь…

– А почему не Эван? Он такой же моральный урод, как ты.

– Вот именно, – сказал он. – Он такой же, как я, и мы с ним уже обсудили, почему ты лучше подойдешь на этот пост.