Мой хищник

Он не отступил, когда я приблизилась. Даже не сделал шагу назад. Также и продолжил возвышаться серой теневой громадой. Еще бы немного – и я просто-напросто врезалась в его могучую грудь и снова задохнулась от того истинного запаха настоящего мужчины, которым этот человек владел и брал в плен.

— Не нравится? — поднял он бровь вверх.

— Нет. – буркнула, а сама глаз не стала поднимать, так и смотрела на носы своих красных босоножек на высоком каблуке, которые остановились в опасной близости от простых на вид темных туфель.

— Так и будешь сидеть все время наверху одна, без гаджетов, интернета, карандаша и альбома?

Я сглотнула. Он даже не пошевелился.

— Тебя никто здесь не потревожит. Только если ты сама не захочешь чего-то иного. — В его голосе проскользнули кошачьи нотки, и я не удержалась, вскинула взгляд прямо на его лицо. — Например, подняться в мою комнату, понаблюдать, как я принимаю душ.

Я покраснела так сильно, что, честно говоря, на моих щеках можно было бы жарить яичницу. Этот момент был самым позорным в моей биографии – тот вечер, когда я поднялась за мужчиной и прошла в его комнату, чтобы поговорить. И вместо того, чтобы выдать свое присутствие, смотрела, и млела от вида его обнаженного тела, как чертова нимфоманка.

— У меня нет вдохновения, чтобы что-то писать, — пролепетала я, не в силах сделать шаг назад, в комнату, полную сокровищ, или же шагнуть вперед, чтобы попытаться сдвинуть эту гору мышц с места.

— Я могу тебе помочь, — выдохнул он и я буквально ощутила жар его дыхания на своей щеке.

Закатила глаза. О боже. Этот мужчина просто невероятно упрям!

— Будешь позировать? — хмыкнула я для проформы.

— Почему бы и нет.

Он, наконец, шагнул вперед и разорвал этот странный миг, когда мы оба зависли посередине пути. Стянул с себя пиджак, бросил его в сторону, на коробку с глиной и гипсом, которую предусмотрительные помощники Бэда приволокли сюда.

— Как тебе такой натурщик?

Я едва не застонала. Но сейчас мы были вроде как при таком нейтральном положении, когда его шаг вперед должен повлечь с моей стороны или поддержку, или отрицание непонятного перемирия между хищником и жертвой.

И я пошла на компромисс со своей совестью.

Присмотрелась внимательнее, ловя все свои чувства в пучок, собирая в щепотку, чтобы разобраться, понять и услышать то, что мне нашептывает этот короткий миг. Вгляделась в его резко очерченные брови, скулы, сжатые губы и поняла: да, мне хочется сделать набросок этого воина. Этого чертового террориста. Этого странного человека – оборотня. Когда мне еще удастся это сделать?

В руку тут же лег простой карандаш с мягким грифелем, который тут же лег на бумагу черным углем. Взмах рукой, два, и на листе начали проступать узнаваемые черты.

— Я думаю усложнить тебе задачу, — вдруг подал голос мой натурщик и я вздрогнула, настолько углубилась в себя. Подняла голову. Подслеповато – после концентрации на белом листе – прищурилась.

А он…

Стянул футболку – поло через голову, и остался стоять передо мной в одних брюках. Взялся за ремень, ухмыльнулся…

— Нет, нет! – выставила руку вперед я, едва не запнувшись на каблуках, когда вскочила со стула, на который незаметно для себя примостилась. — Не нужно обнаженки. И так…справлюсь…

— Дело твое, — снова хрипловато сказал Бэд, от чего у меня волоски на загривке встали дыбом. — Я готов…

24

Мы были друг от друга достаточно близко, чтобы я могла медленно, но верно терять голову от его присутствия. И довольно далеко, чтобы все происходящее выглядело прилично, несмотря на то, что мы оба находились в небольшой полутемной комнатке, в которую не проникали в достаточной мере солнечные лучи.

Я не так давно обучалась в школе искусств, но за это время успела приглядеться к натурщикам и не воспринимать обнаженную натуру как объект для воздыханий или притязаний, и уж тем более не могла даже представить себе, что когда-то начну пускать слюни в прямом смысле этого слова!

Бэд буквально заполнил собой эту комнату. Распылился на миллионы небольших частиц, чтобы проникнуть в каждую щель, каждый угол помещения, осесть на моих веках. Он смотрел на меня в упор все это время, пока я нервно водила карандашом по листу, а я…

Я пряталась от его пронизывающего, прожигающего, горячего взгляда за альбомом, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце, отзывающееся в висках и ушах.

— Тебе нравится… — неожиданно нарушил он тишину момента.

— Да, — торопливо брякнула я, и тут же облизнула сухие от волнения губы. Конечно мне нравилось то, что я  вижу! Ни один спортсмен не мог иметь такой развитой мускулатуры. Ни грамма жира, только то, что можно развить человеческими и нечеловеческими способностями и при этом выглядеть настолько завораживающе органично, что отвести взгляд и не думать при этом о том, как ты могла бы проводить пальцем по этим кубикам пресса, широким плечам, дотронуться до темного соска было нереально.