Мой кровный враг

– Где этот матрос?

– В Икнилде. Человек, которого вы послали…

На какой-то миг голоса потонули в звоне, я отказывалась верить в их слова. Слух! Это просто слух!

–… тот матрос говорит, что успел прыгнуть в море в последний момент. – Сенешаль потупился, замолчав. Продолжил, не поднимая взгляда: – После того, как пираты подожгли корабль и пошли по палубе добивать раненых. К тому времени оба хранителя были мертвы.

Я вцепилась зубами в кулак, чтобы не закричать. Нет! Так не должно быть!

Под пристальным взглядом своего лорда сенешаль отступил, побледнев. Рэндольф отвел глаза, опустил голову, зажмурился, но когда через миг выпрямился, лицо его ничего не выражало.

– Том говорит, что хотел привезти этого матроса, чтобы вы сами с ним побеседовали, но он отказался ехать, несмотря на предложенное вознаграждение, – закончил сенешаль.

– Том должен был действовать настойчивей, – холодно проговорил Рэндольф. – Я недоволен.

– Простите, милорд.

Рэндольф жестом отпустил слугу и обернулся ко мне. Сейчас, когда в комнате не осталось посторонних, лицо его исказилось от горя и ярости.

– Одни беды от вашей проклятой семьи! Ричард был бы жив, если бы не связался с тобой!

Я помотала головой, не в силах понять, о чем он. Наверное, потому что почти невозможно было разобрать слов сквозь звон в ушах. «Все хранители были мертвы» – эхом отдавалось в голове.

Мертвы.

– Убирайся из моего дома и никогда не возвращайся, или я велю убить тебя на месте!

Да. Здесь больше нечего делать. Мне нужно в столицу. Убедиться, что Ричарда там нет. Только тогда я поверю в его смерть. Только тогда. Но сначала мне нужно собрать вещи и предупредить хранителей. И рассказать остальным.

Не помню, что я сказала солдатам, дожидавшихся меня во дворе. Не знаю, как одолела обратный путь. Все вокруг казалось серым, точно в сумерках, хотя солнце давно должно было подняться. Въехав в ворота нашего замка, я остановила коня, вынула одну ногу из стремени, собираясь спешиться, когда звон в ушах стал вовсе невыносимым и меня накрыла темнота.

– Очнулась, наконец. – Из темноты выплыло лицо Алана.

Я огляделась. День. Моя комната. Алан. Что он делает в моей комнате? Что я тут делаю?

Ах, да…

Воспоминание оглушило, как оглушает волна, когда накрывает с головой так, что перестаешь различать верх и низ и в мире не остается ни одного звука, кроме гула воды.

Море. Почему оно поглотило не меня? Как хорошо было бы не думать, не слышать, не чувствовать…

– Пришли слухи из Икнилда. – Я сама удивилась тому, как спокойно звучал мой голос. – Пираты перехватили корабль, сожгли и утопили. Выжил один матрос, он и рассказал об этом.

Алан порывисто поднялся, шагнул к окну, повернувшись спиной ко мне.

– Насколько… можно верить… этим слухам?

– Не знаю. – Я медленно села. Голова больше не кружилась, в глазах прояснилось и, вроде бы, звуки тоже перестали доходить словно сквозь вату. Это хорошо. В ближайшую неделю мне понадобится ясный разум и все силы.

– Мне рассказать Еве, или ты сама? – надтреснуто произнес Алан. Ссутулился, закрыв лицо руками.

Я прикусила губу. Акиль не успел стать мне другом, но Алан, получается, получил весть о гибели двух друзей. А Ева…

И никакие утешения не помогут.

Я обняла Алана со спины, ткнулась лбом между лопаток.

– Может быть, это какая-то ошибка. Кто-то что-то перепутал.

Это было жестоко, наверное. Какая может быть ошибка? Другой корабль? Кто-то назвался хранителями, чтобы сбросить посильнее цену за найм судна? Или так ненавидит хранителей, что хочет выдать желаемое за действительное? Тот матрос сошел с ума?

Как бы мне хотелось самой в это поверить!

– Может быть, – все тем же надтреснутым голосом произнес Алан.– Дай мне пару минут.

Я молча шагнула за дверь, успев услышать глухое рыдание. Прислонилась лбом к стене. В груди саднило, жгло. Слезы, наверное, погасили бы это жжение, только они никак не желали пролиться. Может быть, потому что я никак не могла поверить по-настоящему, что Рика больше нет. Казалось, я сейчас проснусь и он снова будет рядом. Только проснуться не получалось.

– Извини, что выгнал тебя из собственной комнаты, – сказал Алан, выходя. Веки его покраснели, голос дрожал.– Пойдем к Еве.

Не хочу. Не просто же так раньше велели казнить гонца, принесшего дурные вести. Нет, конечно, Ева ничего мне не сделает. Но Алана подкосила весть о гибели друзей, а сейчас мне придется рассказать Еве о смерти и любимого, и друга. Пусть Алан, он ее друг, в то время как мы едва знакомы. И язык у него подвешен лучше, найдет правильные слова, такие, что причинят меньше боли.

Как будто можно найти такие, что не причинят боли! И мне все равно нужно поговорить с Евой. Сейчас она – старшая среди Хранителей, и у нее нужно просить разрешения съездить в столицу. Не разрешит – уеду так, и плевать, какая кара предусмотрена за дезертирство. Но лучше договориться. Хотя бы чтоб Николас за меня не волновался.