Мой ласковый и нежный мент

Долины словно вымерли. Сумерки сгустились, стало тихо-тихо и еще прохладнее. Людмила поправила сбитое полотнище над входом и принялась ладить костер.

Ночь легла на горы, в темноте исчезли долины, тайга, скалы. Костер вырывал из темноты только кружок метра на три; когда Людмила отводила глаза в сторону, то видела непроницаемую стену, за которой прятался таинственный и не совсем дружелюбный мир.

Запахло разваренной гречкой. Людмила достала банку тушенки, косырем вскрыла ее и вывалила мясо в котелок. Там сыто забулькало, и она потянулась к рюкзаку, чтобы достать ложку.

* * *

Восход солнца застал ее на берегу своенравной горной речушки, которых в тайге великое множество и чей вздорный нрав известен каждому, кто попадал под щедрый весенний ливень или затяжной, на всю ночь, дождь. Людмила намеренно выбрала этот маршрут, чтобы отвлечься хотя бы на время от тяжелых дум, которые, несмотря на сильнейшую усталость, долго не позволяли ей заснуть. Она вспоминала, как считала дни и часы до возвращения в Вознесенское, как надеялась увидеть Дениса и понять наконец, любит ли он ее или все случившееся новогодней ночью давно забыл и воспринимает лишь как нежелательный всплеск эмоций.

Пробираясь сквозь завалы, проваливаясь между поросшими толстым слоем зеленого мха камнями, оступаясь в промоины, Людмила нещадно ругала себя за патологическую влюбленность в это бесчувственное бревно, для которого нет ничего важнее работы и карьеры. Чем труднее был путь, тем беспощаднее и злее становилась она в выборе эпитетов, которыми награждала Барсукова. Но было ли легче от этого на душе? Несмотря ни на что, все сильнее и глубже ощущала она чувство вины и даже жалость к человеку, который, впрочем, и не подозревает, что стал источником смуты, навсегда поселившейся в ее сердце. Разве повинен он в том, что она не сумела разбудить его сердце и тронуть душу? Видно, не пришла ему пора раскрыться навстречу женщине, встречи с которой ждут порой годами, десятилетиями. Да так и проходят мимо, не заметив, пропустив в житейской чехарде ту, чье сердце бьется в унисон с твоим…

Сегодняшнее смятение чувств было для девушки непривычным и весьма нежелательным. Она находила ему только одно объяснение: этой ночью впервые за последние три месяца увидела во сне Барсукова. И испугалась, потому что ничего, совершенно ничего к нему не почувствовала. Она до сих пор вспоминала охвативший ее ужас, когда на секунду подумала, что разлюбила этого человека. Но он протянул к ней руки, она уткнулась лицом в его плечо и... проснулась, потому что как наяву почувствовала его запах, теплоту тела и услышала тихий голос:

«Ну что, сбежим куда-нибудь на пару часов?» Над отсыревшей палаткой виднелось серое предрассветное небо, костер, догорая, исходил едким дымком, а она вдруг уткнулась головой в колени и зарыдала в голос. Потому что все было по-прежнему: безответная любовь и расставание с надеждой, что стоит ей вновь встретить Дениса – и все тревоги и сомнения улетучатся сами собой.

Малохоженая, едва заметная тропа виляла по правому берегу реки, подымалась на откосы, а местами шла так низко, что вода захлестывала ее. Людмила, вымочив ноги, уже не обходила мутные потоки, а шла напрямик. Начался подъем, тропа повернула в ущелье и змейкой полезла на небольшой перевал через густой кедровый лес. Сразу стало легче идти. Под ногами перестало чавкать, опавшая хвоя слегка пружинила и тихо шуршала под сапогами.

Миновав перевальчик, Людмила впервые с самого утра увидела над собой кусочек голубого неба и обрадовалась. Отличный признак! Именно отсюда двигалась в горы хорошая погода. Девушка пошла быстрее, чтобы успеть до полудня выйти к дороге, но потом, подумав, несколько изменила маршрут.

Неподалеку под выворотнем старого кедра еще по осени устроила себе берлогу молодая медведица. Наверняка она уже покинула свое зимнее пристанище и бродит где-нибудь поблизости с малышом, а то и с двумя. Людмиле страсть как хотелось понаблюдать, как справляется со своими обязанностями молодая мамаша.

* * *

Темуджин, напугавший с вечера оленей, всю ночь пролежал неподалеку от становища бывшей хозяйки.

Волк с удовольствием вдыхал запах вареного мяса, но дым костра ел ноздри, и зверь пару раз чихнул в своем укрытии, спугнув двух беспечных сеноставок и любопытного бурундука, тут же юркнувших в щели между камнями.

Под утро ему захотелось есть, и Темуджин решил поохотиться. Отходить далеко он не решился и отправился в скалы, заросшие можжевельником, в надежде словить зазевавшегося глухаря.

Вскоре ему повезло. Волк наткнулся на гнездо и пообедал глупой копалухой, которая считала, что стоит спрятать в валежнике свою пустую голову, и. враг ничего не заметит и пробежит мимо.