Мой ласковый и нежный мент

Денис нервно сглотнул и еще теснее прижал ее к себе. Впервые он находился рядом с женщиной в подобной ситуации и хотел ее, как никого в своей жизни еще не хотел, но даже в мыслях не смел себе признаться, что более всего на свете боится, что она опять оттолкнет его. И посмотрит с еще большим презрением, если не с отвращением. До сих пор не было в его жизни случая, чтобы его атаку отбили на самых дальних подступах, не позволив даже невинного поцелуя. Подобного конфуза он никак не ожидал, а ведь ничто, казалось, не мешало им скрасить эту долгую, почти бесконечную ночь. Неужто она так предана своему жениху, что даже в мыслях не допускает измены? Или она ни разу не спала с мужчиной? Барсуков озадаченно хмыкнул про себя.

Почему-то эта простая мысль до сих пор не приходила ему в голову.

Девушка у него под боком тихо вздохнула, повернулась к нему лицом и вдруг обняла Барсукова за шею и еще теснее прижалась к нему. Денис закрыл глаза и стиснул зубы, едва сдержавшись, чтобы не перевернуть ее на спину и…

– Вадим, – прошептала она едва слышно, и словно ушат ледяной воды вылили на подполковника. Девичья ладонь коснулась его щеки, но он отвел ее от своего лица и недовольно прошептал:

– Я не Вадим! Успокойтесь, Людмила Алексеевна! – и не слишком вежливо отвернулся от нее.

А она от него.

Закусив от досады губу, Людмила проклинала момент, когда вздумала вдруг поиграть на мужском самолюбии. А ведь она кожей чувствовала, что Барсуков опять на грани того, чтобы поцеловать ее, кончики его пальцев подрагивали, когда он убирал ее ладонь со своей щеки. Она тихо вздохнула: ну никак ей не избавиться от привычки самоутвердиться, дать отпор всякому, кто посмеет посягнуть на ее невостребованные пока добродетели. Почему же так неспокойно у нее на душе, почему слезы готовы вырваться на волю, хотя и на этот раз она одержала весьма утомительную победу, заставив настырного мента отказаться от своих намерений? Сердце не обманешь, и болит оно нестерпимо, и щемит, потому что, сама того не сознавая, потерпела его хозяйка на сей раз сокрушительное поражение…

* * *

Так и пролежали они, отвернувшись друг от друга, до самого утра, пока первый луч солнца не проник в узкую щель между камнями над их головой.

Пролежали, втайне от самих себя желая, чтобы кто-то оказался смелее и первым выкинул из головы эти нелепые и почти ненавистные приличия, которые мешали им повернуться друг к другу лицом и забыть наконец то, что стоило забыть, и подчиниться тому, чему ни в коей мере нельзя было сопротивляться.

Ведь не случайно судьба преподнесла им эту ночь наедине, но они отказались принять ее подарок, не подозревая, что жизнь после этого завьется в еще более тугую спираль. Немало испытаний им придется пережить, и никто, кроме них самих, не сумеет распрямить ее и исправить новые ошибки.

* * *

В девять утра они услышали вертолет и уже через полчаса вместе со спасателями обследовали лавину.

Кроме милицейского «уазика», никто, к счастью, от схода лавины не пострадал, но машина превратилась в груду искореженного страшным ударом металла.

Когда через час ее извлекли из-под снега, Барсуков невольно поежился и покосился на Людмилу. Если бы не она, то из кабины его тело вырезали бы не иначе как автогеном.

– Товарищ подполковник, возьмите! – Один из спасателей протянул ему папку с бумагами, которую только что подняли с изуродованного сиденья. – Смотрите, даже не пострадала.

Денис поймал взгляд Людмилы, устремленный на папку. Потом она подняла глаза и посмотрела на Барсукова:

– Счастливо отделались, господин подполковник! Долго жить будете!

– Вашими молитвами, – сухо ответил Денис и обратился к руководителю спасателей Демидову:

– Олег, сколько вы еще планируете здесь оставаться?

– Часа два, не более! Ребята обследуют скалы поверху, чтобы определить количество снега, который скопился в кулуарах, проведем фотосъемку – и назад!

– Лады, – кивнул Барсуков. – Я думаю, ты позволишь воспользоваться вашим вертолетом. Нам с Людмилой Алексеевной необходимо посетить один тайный приют в горах. Браконьеры там коптильню устроили. Надо будет полазить, посмотреть, что к чему, да мясо забрать. Там его около центнера, если не больше. Думаю, как раз часа нам на это хватит.

– Лады, – в тон подполковнику ответил Демидов. – Я вам на подмогу пару парней снаряжу, они не хуже твоих сыщиков все вокруг обрыщут и вынюхают. Я на этих сволочей тоже зуб точу. По весне чуть наш вертолет не сбили из карабинов.

Посчитали, видно, что охотинспекция их накрыла.

В верховьях Кармалыка, с полной моторкой рыбы.

Как принялись палить по вертушке, ну чистые тебе душманы! Пришлось нам ретироваться с дырявым брюхом и основательно подмоченными штанами.

Представляешь, если бы пуля угодила в бензобак нашей старушки, – кивнул он в сторону вертолета.

Затем поднес к глазам бинокль и некоторое время пристально всматривался в вершины нависших над дорогой скал, потом облегченно вздохнул:

– Слава богу, все возвращаются.

Все трое принялись наблюдать, как человек пять спасателей быстро скользят по веревкам вниз.

Барсуков отвел первым взгляд и поинтересовался: