Мой ласковый и нежный мент

– Что случилось, Федор Яковлевич? – Денис прижал левой рукой трубку к уху, а правой продолжал подписывать приказы, которые ему хорошо натренированным движением подпихивал начальник штаба.

– Не могу, – перешел почти на шепот Банзай, – оне все еще тут, товарищ подполковник, по джипам рассаживаются. Ящик водки загрузили, коробки всякие…

– Говорите яснее! – Барсуков едва сдерживался, чтобы не прикрикнуть на бестолкового старика. – Где вы находитесь? И почему решили нам позвонить?

– Да в сторожке я, на базе надымовской. Сторожу. А тут энти, на джипах… Грузят…

Денис выругался про себя, но вслух спросил достаточно вежливо:

– Ограбление, что ли?

– Да нет же. – Теперь уже Банзай рассердился на непонятливость подполковника. – Это дружки надымовские. И он вместе с ними. Дело они нехорошее затевают. Я случайно услышал… Но сказать не могу, вдруг застукают. Пришли, Денис Максимович, кого-нибудь, но лучше, когда они уедут… Поспеши только, а то поздно будет.

Денис посмотрел на часы. Седьмой час… На улице уже стемнело. Интересно, куда это Надымов с дружком решил направиться среди недели?

– Хорошо, Федор Яковлевич! – Он не успел договорить, а старик уже бросил трубку. Денис хмыкнул и посмотрел на начальника штаба:

– У тебя все? – И вновь взглянул на часы. – Пошли кого-нибудь из оперативников до деда сбегать. Что-то там у него стряслось, не иначе.

* * *

– Проходи, Ашот! – Людмила открыла дверь и пропустила Кочеряна вперед. – Ужинать будем через полчаса. – Она опять уселась за стол, заваленный исписанными листами бумаги и толстыми книгами с бесчисленными закладками между страниц. – Ты располагайся, как удобней.

Кочерян огляделся по сторонам. Прошло всего лишь три часа, как он вернулся из Москвы. Его Марина вместе с детьми уже вторую неделю гостила в городе у больной матери, дома было холодно и по-холостяцки неуютно, и он с радостью принял предложение Людмилы поужинать у нее. Раздевшись, он пошел умываться, а когда вернулся, в глаза ему бросился вычищенный карабин на стене, уложенный рюкзак и охотничий нож поверх него. Значит, опять собралась в поход. Но Людмила не спешила делиться новостями.

Ашот сел напротив.

– Как маралы? – спросил он.

Его заместитель подняла усталые глаза от бумаг:

– Вчера насчитали одиннадцать штук в долине Тахтагола. И еще шесть в урочище Еремет пасутся.

Вялые, неактивные, смотреть невозможно. – Она встала и отодвинула бумаги в сторону. – Снегу почти на два метра. Сокжои тоже не в лучшем положении. Целые траншеи пробили, пытаются до мха добраться… Ободрали осины, ивы. Всю кору на островах очистили с деревьев. Плохо им, Ашот.

Кочерян нахмурился:

– Что с вертолетом?

– Заказали на завтра, чтобы сбросить в три-четыре места сено и веники. Но метеопрогноз неблагоприятный. Сильный ветер, пурга. Вряд ли что получится. И еще, Ашот, весьма неприятная новость… – Людмила отвела взгляд и произнесла внезапно охрипшим голосом:

– Особо крупный случай незаконного отстрела животных. Десять маралов убито. И знаешь где? На делянках Ентаульского леспромхоза. И три случая в границах заповедника. Завтра начинаем чистить.

– Выходит, облава?

– Выходит, так. Привлекаем ОМОН, и Барсуков дает своих сотрудников. Плюс наша опергруппа, да вдобавок ребята из охотинспекции. Хороший отряд получается. – Она опять села и пододвинула Кочеряну листок с машинописным текстом. – Вот план операции. Сегодня с утра совещание в РОВД провели, все расписали, кто за что, где и когда… Омоновцы уже на месте, в общежитии СПТУ расположились. В четыре утра выступаем.

Кочерян внимательно просмотрел план, подчеркнул некоторые его пункты красным фломастером.

Потом потянулся через стол, придвинул к себе карту. Людмила ткнула пальцем в черный квадратик:

– Надымовскую заимку тоже не минуем. Барсуков на совещании сообщил, что, по оперативным данным, Игорь Ярославич на двух джипах и одной «Ниве» отправился с дружками на очередной сабантуй. И чует мое сердце, без шашлыков из свеженины опять не обойдется. Как удалось узнать, у них лицензия на одного марала. Но это, как всегда, для прикрытия. – Она вздохнула. – Дружки и на этот раз у него весьма крутые, Ашот! Так что готовься к неприятностям. А неприятности будут, я это кожей чувствую.

Кочерян угрюмо посмотрел на нее:

– А я вот, например, другое чувствую. Вычистят в первую очередь нас с тобой, а Надымов, как всегда, выйдет сухим из воды. Неужели нельзя было провести операцию чуть позже, когда они с заимки уберутся?

– Ни под кого я подстраиваться не буду! – Людмила яростно посмотрела на него. – И зачистку проведем в те сроки, которые определили еще две недели назад. В то время ты был не против, а сейчас пошел на попятную. Что ж ты так всего боишься, Ашот?

– Ну хорошо! – буркнул тот сердито и опять уткнулся взглядом в карту. – Выгонят с работы, уеду наконец в город. Буду в университете преподавать, и никаких проблем!